Колдовские ворота
Шрифт:
И дело даже не в том, как попасть из чужого мира на Землю, а в том, что существует прямая и явная угроза утонуть в бесконечных разбирательствах по поводу права собственности.
Но слава богу, в этом мире существовало еще и право сильного.
Когда майор Греган имел неосторожность упомянуть о долге Барабина за невольницу Наиду, не выдержал молодой и горячий рыцарь Кентум Кан.
— Дон Фолк Эрасер занимает деньги у самого короля! — воскликнул он. — Неужели ты, ничтожный йомен, думаешь, что он вернет долг
— Пусть благородный господин вернет мне моих рабынь, и я больше не вспомню о его долге, — потупив взор, почти прошептал Греган.
Но Кентум Кан, как оказалось, знал законы и обычаи королевства не хуже деревенского старосты.
— Если между благородным и низкорожденным возникает спор, первому нет нужды доказывать свою правоту, ибо порукой ему — рыцарская честь, — произнес дон Кентум, словно цитируя какой-то документ.
Тут Греган еще ниже опустил голову. Он и сам это знал — в отличие от Барабина, который вырвался наконец из толпы орущих баб и пустил коня вскачь, дабы они не смогли его догнать.
Отряд устремился следом, и Кентум Кан, настигнув Романа, объяснил ему, что рыцарь в споре с низкорожденным всегда прав. А если он неправ, то бремя доказательства ложится на низкорожденного. И разбирать их тяжбу будет сеньор благородного рыцаря, если только он не захочет отдать дело третейскому судье.
С сеньором, правда, вышла загвоздка. Раньше никто почему-то не удосужился сообщить Барабину, что его заложенная и перезаложенная барония Дорсет является частью графства Эрде.
То есть сеньор барона Дорсета — это граф Эрде, чей наследственный меч носит имя Тассимен.
Поскольку Рой, тридцать третий граф Эрде, побывал в плену у аргеманов и утратил меч, он превратился в обычного кшатрия, а его боевая рабыня Тассименше, великолепно стреляющая из лука и арбалета, досталась Барабину.
Но все могло перемениться в одночасье, если меч Тассимен вернется к его законному владельцу.
А ведь куда подевались мечи благородных пленников, никто не знал. На «Торванге» их не было, на поле боя возле Таугаса — тоже, но что самое удивительное — у аргеманов, убитых в Альдебекаре, их также не оказалось.
У них были трофейные лошади, у некоторых — безымянное трофейное оружие, но именные мечи баргаутских рыцарей, погибших под Таугасом и взятых в плен, будто в воду канули.
34
На перевал поднимались долго. От Таугаса до заговоренной крепости было всего километра четыре, но все время вверх — и кое-где довольно круто вверх.
Особенно тяжело было лошадям, которые несли на себя закованных в железо рыцарей. Барабин мог оценить это на примере барона Бекара и дона Кана.
Их свита, вооруженная куда легче, могла, пришпорив коней, преодолеть тот же путь гораздо быстрее. Но не дробить же ради этого отряд.
Дорога пролегала в седловине между горами. Большую часть пути скалы высились с обеих сторон, но местами одна из обочин вдруг резко обрывалась в пропасть — и в этом тоже было мало радости. Особенно когда именно в таком месте по закону подлости возникала пробка.
Войско общей численностью в шестнадцать тысяч человек растянулось по этой дороге во всю ее длину и ширину, и Барабина неотступно преследовала мысль, какая это замечательная цель для авиации.
Но слава богу, авиации в Баргауте не было. И в Эркадаре, кажется, тоже. Местные говорили, правда, о летающих демонах и о драконах, из чешуи которых сделан замок Эрка, но их Барабин опасался меньше, чем бомбардировщиков.
Очевидно, виной тому был рациональный склад ума, благодаря которому Барабин до сих пор не поехал крышей от свалившихся на его голову чудес.
Даже колдовские ворота интересовали его только с практической точки зрения. Если они перенесли его в этот мир — значит, могут вернуть и на Землю.
Но до этого надо найти и освободить Веронику Десницкую.
Барабин привык решать проблемы в порядке живой очереди, и первым в списке стояло вызволение Вероники.
Роман надеялся, что она еще в замке. Если Ингер из Ферна не отправил ее в Таодар до начала своей вылазки на баргаутский берег, то после у него просто не было времени и возможности это сделать.
Да и вопрос еще — жив ли он вообще?
На корме тонущей «Торванги» в гавани Альдебекара его хорошо отделали. Крови в воде было как от зарезанной свиньи. Или как от акульего пиршества в фильме «Челюсти».
Но это по большому счету не имело значения.
Если Вероника в замке, то главная забота Барабина — добраться до нее первым. Или во всяком случае до того, как завершится штурмовая неразбериха и начнется раздел добычи.
Законы и обычаи королевства Баргаут относительно раздела добычи Роман уже успел усвоить и испытать на себе. Если касаться деталей, то в них сам черт ногу сломит — но главное было просто и понятно даже терранцу, несмотря на то, что терранцы от хорошей жизни в стране Фадзероаль все поголовно идиоты.
Добычу делит командир отряда, который ее захватил. Но если трофей личный, то на него первоочередное право имеет сам воин, который добыл его в бою. Командир может решить иначе, но велик риск, что его не поймут — а это чревато разборками, поединками и тяжбами.
С «Торвангой» и пленницами все вышло удачно. И судно, и колонна пленных были добычей всего отряда, и никто не мог посягнуть на права командира.
А теперь все иначе. Народу — шестнадцать тысяч человек, отрядов — сотни, командиров — столько же, и единственный шанс заполучить самый нужный трофей в свои руки — это ворваться в замок в первых рядах.