Колдовской круг
Шрифт:
— Класс! — радостно орет Римма. — Все довольны и улыбаются: ты отвертелась от встречи, на которую не хотела идти, а я, наоборот, иду на свидание.
— Поняла: теперь я тебе еще и должна. Ладно, рассказывай, что надо будет делать.
Работа в читалке внесла разнообразие в мои библиотечные будни, к тому же я смогла бегло осмотреть хранящиеся здесь книги. Конечно, Бодянский ни за что не стал бы прятать манускрипт в читальном зале, тут архисложно обеспечить его сохранность. Большая вероятность, что на него могли случайно наткнуться, и начались бы ненужные расспросы: что за старинная книга и почему оказалась здесь? Хотя считается, что лучший способ спрятать вещь — держать ее на виду. Я добросовестно просмотрела толстенные книги: не прячется ли под обложкой нечто написанное на латыни. Работать здесь мне понравилось больше, чем заполнять формуляры на компьютере.
К восьми вечера, когда читалка опустела и сотрудники стали готовиться к закрытию библиотеки, пришло смс-сообщение от Егора: «Когда освободишься — перезвони. Нам надо обязательно сегодня встретиться».
«Какой же ты настырный!» Не скажу, что мне неприятна его настойчивость. Звоню Егору:
— Через час в нашем кафе. Подходит?
— Даже если бы ты назначила встречу на краю света…
— В следующий раз так и сделаю. Заранее предупреждаю, что у меня мало времени.
Я специально опоздала на полчаса. Егор нервно ходит перед кафе и курит. Это что-то новое: раньше он не выносил табачного дыма.
Увидев меня, он засиял и выбросил недокуренную сигарету. За то время, что мы не виделись, Егор сильно изменился, и не в лучшую сторону: очень похудел, буквально истощал, на лице резко выделяются скулы и морщины. Он так постарел, словно прошли не месяцы, а годы. И еще появились лихорадочный блеск в глазах и непроизвольные нервные движения, будто он все время порывается что-то сделать.
— Рада тебя видеть, — по-мужски протягиваю ему руку и натянуто улыбаюсь, как бы расставляя «маячки», определяющие границы дозволенного. Он смотрит на меня взглядом собаки, просидевшей под дождем у двери дома хозяина целую ночь.
— У меня в квартире остались твои вещи, и я сейчас… — он мнется.
— Да ты не переживай, я знаю, что у тебя другая девушка, с чем тебя и поздравляю. — Изображаю как можно более сердечную улыбку. — Более того, я рада, что все так прекрасно устроилось. Я не готова к семейной жизни, и, если бы в прошлом году приняла твое предложение, мы бы с тобой намучились.
— Кто знает… — тихо произносит Егор, глядя мне в глаза.
Меня обдает жаром: выходит, его чувства ко мне не остыли, хотя постель заняла другая? Мне стало неловко, словно меня уличили в чем-то постыдном.
— Что ни делается, все к лучшему, — произношу банальную фразу, но не знаю, насколько это крылатое выражение подходит к нашей ситуации. — Мои вещи выбрось — я не хочу, чтобы они напоминали мне о прошлом.
— Оно было настолько дрянным? — с горечью говорит Егор. — Вещи собраны, я могу привезти их тебе домой, когда ты скажешь.
— Почему ты не привез их сейчас?
Егор пожал плечами, отведя взгляд в сторону.
— Ты хотел еще раз со мной увидеться? — догадываюсь я и вгоняю своим вопросом Егора в краску. Он молча кивает в знак согласия. — Зачем?
Его голова дергается, словно я влепила ему пощечину.
— Ты считаешь, что нам не о чем говорить? — Он исподлобья мечет в меня обиженный взгляд.
— О чем? О прошлом? Зачем посещать кладбище умерших чувств? Нельзя два раза войти в одну воду. Как говорится, что было, то сплыло. О работе? У нас нет точек соприкосновения. Поэтому делаю вывод: нас ничего не связывает, Егорка.
— Мы могли бы быть друзьями…
— Не думаю, что эта идея понравится твоей подруге, и я с ней соглашусь. Дружба предполагает отношения, основанные на взаимном доверии, привязанности, общности интересов. Чтобы не дискутировать о прошлом, опустим доверие и привязанность, но и общих интересов у нас с тобой нет.
— Теннис, — улыбается Егор, напомнив мне о том, что наш роман начался с любви к настольному теннису.
— Увы и ах, но я все это время была отлучена от пинг-понга, практически потеряла форму и не имею желания ее восстанавливать.
— Ты стала другой, Иванна.
— Все мы со временем меняемся. У тебя какое-то конкретное дело ко мне? — выжидающе смотрю на него.
Мне жаль его, себя, внутри мечется целая стая кошек, больно царапая когтями сердце и не давая вздохнуть полной грудью. Запершило в горле, на глаза стали наворачиваться предательские слезы. Чтобы не расплакаться, круто разворачиваюсь и направляюсь к своему автомобилю.
— Прощай! — бросаю ему на ходу.
Хорошо, что до моего авто всего десяток шагов, которые преодолеваю, как в прострации. Оставаться рядом с ним, делать вид, что у меня все классно и я рада за него и за себя, выше моих сил. Возможно, когда-нибудь, в отдаленном будущем, мы встретимся с ним в кафе, и мне будет все равно. Буду пить кофе и говорить все, что придет в голову. Но не сейчас!
— Иванна! — несмело окликает меня Егор, когда я собираюсь нырнуть в салон автомобиля.
Почему он не бросился за мной, не сжал в крепких объятиях, не сказал ничего, что было важным для нас двоих? Завожу двигатель, заставляю себя не смотреть на Егора. Слезы застилают глаза, почти вслепую сворачиваю в ближайший двор и уже не сдерживаю себя, рыдаю и твержу вполголоса:
— У нас с ним не могло быть будущего. Эти слезы — лишь жертва, дань воспоминаниям. Настоящее — это лакмусовая бумажка прошлого. Будущее — выбранный номер на рулетке надежд.
1.5
Сижу за компьютером, ввожу в базу данных библиотеки формуляры книг, а сама думаю тревожную думу.
Задание найти в библиотеке спрятанную рукопись с каждым днем кажется все более невыполнимым, а миллион хранящихся здесь книг — все предметнее и осязаемее. Кроме нашего книгохранилища, чтобы разместить этот миллион книг, имеется еще четыре, куда, будучи директором, покойный Бодянский имел доступ, а мне, чтобы попасть туда, надо найти вескую причину. Но даже если я все же окажусь там, то чтобы пересмотреть сотни тысяч книг, потребуется невероятно много времени. Но есть косвенные доказательства того, что колдовской трактат спрятан именно в этом здании, в нижнем хранилище.
Что мне известно о профессоре Бодянском? Он ученый, историк, посвятивший себя науке; администрирование и фактическое руководство библиотекой он возложил на плечи Олимпии Станиславовны. До этого он возглавлял отдел в Институте истории и археологии, читал лекции в вузах и имел аспирантов. Два года тому назад он неожиданно для всех стал директором Исторической библиотеки, оставив высокооплачиваемую работу в академическом институте, и свел количество лекционных часов до минимума.
Большую часть времени он проводил, закрывшись в кабинете, часто задерживался допоздна. Понятно, что причиной смены места работы послужила именно возможность работать с уникальным старинным трактатом, а отнюдь не желание выполнять функции его хранителя. Большую часть рабочего времени Бодянский проводил в главном корпусе библиотеки, отсюда напрашивается вывод: древний трактат хранится именно в этом здании. Скорее всего, трактат спрятан в достаточно безопасном и легкодоступном для директора месте, в то же время труднодоступном для других.