Колдовской мир-4. На крыльях магии
Шрифт:
— Я пообещал вернуть тебе твоих маленьких волшебниц, если они еще живы. Вот они.
— А я пообещала тебе нашу бесконечную благодарность. — Хранительница перевела взгляд с Ярета на Эйран, и женщине показалось, что на строгих губах волшебницы появилась легкая улыбка.
— Тогда наше дело закончено. — Ярет повернулся к Эйран и Мыши. — Идемте. Мы возвращаемся домой.
Мышь сделала шаг вперед. Ее детское лицо было полно решимости, и сердце Эйран дрогнуло: в этот момент девочка так напоминала отца.
— Нет, папа, — решительно произнесла Мышь. — Мой дом
Эйран едва не бросилась к Ярету, чтобы предотвратить взрыв гнева или хотя бы принять его на себя. Но, к ее изумлению, Ярет опустил голову, и плечи его повисли, словно под немыслимой тяжестью.
— Этого я и боялся, — устало признался он. Впервые в жизни Эйран услышала в его голосе ноту поражения. Он посмотрел на хранительницу. Сделал заметное усилие, и плечи его снова распрямились. — Ты победила. Не знаю как, но ты победила. Ты отобрала у меня дочь. Пусть победа принесет тебе радость. — Он повернулся и вышел из комнаты.
— Прости его, госпожа, — грустно сказала Эйран. — Он расстроен. Он потерял своего сокола, Смельчака, в схватке. А теперь это…
— Знаю, — мягко ответила хранительница. — Будь с ним добра. Ты ему очень нужна в будущем.
— Я бы хотела, чтобы это было правдой.
— Это правда. Поверь мне, Эйран. — Хранительница сменила тему. — Для нас было очень неприятным сюрпризом узнать, что в этом мире еще остались живые Колдеры. Ты и твой муж, возможно, положили им конец. Только за одно это мы у вас в неоплатном долгу. Конь, на котором ты приехала, ждет тебя. На нем немногие дары, знак нашей благодарности. Сохрани как наш подарок и оружие, которым ты пользовалась, и коня, на котором выехала на это дело. Это лишь незначительная плата за ваши великие деяния.
Второй торгианец! Неслыханное богатство, и так небрежно отданное! И еще дары. Эйран, запинаясь, благодарила.
— Это пустяк. — Хранительница пожала плечами. Она загадочно улыбнулась. — Есть подарки, и есть дары.
Эйран не знала, что на это ответить.
Хранительница коснулась почерневшей серебряной оправы, в которой когда-то находился молочный серо-синий камень, повертела цепочку в тонких пальцах.
— Самое удивительное — как они использовали камень против места Силы в Ализонском хребте. Удивительно! И исключительную форму приняла в этом месте Тьма. Великий Сокол! Может, есть что-то в истории фальконеров, о чем они не говорят?
— Не знаю, госпожа, — ответила Эйран. — Я слышала, как Велдин клялся Великим Соколом. Но Ярет о нем никогда не упоминал.
Ярет. Она не может больше задерживаться. Эйран повернулась к Мыши.
— Не буду огорчать тебя слезами прощания, — пообещала она. — Мы с тобой уже попрощались на пути сюда. Будь хорошей и послушной и учись всему, чему можно здесь научиться.
— Я думаю, все эти девочки станут выдающимися ученицами, — заметила хранительница.
— До свидания, мама, — вздохнула Мышь. И, наверно, в последний раз обняла и поцеловала мать. И все девочки бросились обнимать Эйран, она им заменила родителей в этом прощании.
— До свидания, до свидания, — говорили они.
— Ну, пожалуйшта,
— И я тоже, я тоже буду скучать… — Эйран неожиданно вскочила и выбежала из комнаты. Она пообещала Мыши не плакать, но если не уйдет немедленно, то не сдержит слово.
Она ожидала, что Ярет уже далеко по дороге домой. Но, к своему удивлению, увидела, что он ее ждет, держа под узду Дорни. Послушный старый мерин был нагружен множеством подарков — «немногие дары», о которых говорила хранительница. Ярет молча протянул ей узду мерина, и Эйран прикрепила ее к своему седлу. Они медленно выехали из замка, проехали через город и оказались на дороге, ведущей на восток.
Эйран не хотела нарушать молчание. Ей самой не до бесцельной болтовни. Немного погодя она перестала замечать это молчание. Слишком многое произошло с тех пор, как они ехали по этой дороге в поисках своего ребенка, взятого волшебницей. Больше это не ребенок. Что бы ни послужило причиной: похищение, испытание в машине колдеров, тот невероятный способ, которым Мышь и ее сестры, необученные и неподготовленные, извлекли при помощи камня Силу и спасли их всех от Тьмы, или то, что Мышь была прирожденной волшебницей, — она больше не ребенок, хотя ей по-прежнему всего шесть лет.
Эйран посмотрела на Ярета. Ей хотелось знать, о чем он думает. Он тяжело переживает смерть Смельчака и потерю Мыши. А может, смерть — или еще что-то похуже — брата-фальконера подействовала на него сильнее, чем он показывает? Между ними в конце была кровь, и Эйран не стала бы горевать, если бы Велдин пал от руки Ярета. Но если бы пал Ярет…
Неожиданно Эйран почувствовала приступ тошноты, и она с трудом удержалась от рвоты. «Странно, — подумала она. Все это так странно. Пойму ли я когда-нибудь?»
Возвращаясь, они держались главной дороги, хотя так было дальше. Казалось, у них нет сил, чтобы ехать напрямик по пересеченной местности. Через несколько дней они добрались до Большой Развилки. Здесь дорога разделялась, одна вела в Лормт, другая на юг, к Благдену. Эйран видела на горизонте очертания далеких и холодных башен Лормта. И со вздохом подумала, что, может, сейчас у нее найдется несколько месяцев, чтобы поехать туда и поучиться. Она всегда этого хотела. Ярету она не нужна. С тех пор как они выехали из города Эс, он не произнес почти ни единого слова.
Дикий крик прозвучал в небе. Эйран в тревоге подняла голову. Маленькая черная точка — на расстоянии казалось, что это ласточка, — неслась к ним. А когда подлетела ближе, стало видно белое V на груди. Эйран с опозданием поняла, кого видит.
Удивленный, Ярет едва успел подставить кулак. Птица села, и прозвучала возбужденная соколиная песня Ярета. Но сокол лишь наклонил голову, словно удивляясь. Тогда Ярет перешел на особую речь — иик-эк-иик, которую использовал для обычных «разговоров» со Смельчаком. И птица ответила ему.