Колдун и кристалл
Шрифт:
Глаза Рейнолдса радостно блеснули:
— Ты ждешь этих засранцев?
— Они там побывали, может, заявятся еще раз. Если так, их надо поймать на мушку и расстрелять. Сразу и без предупреждения. Ты понял?
— Да. А что мы потом скажем?
— Как что? Нефть и цистерны — их проделки. Они хотели доставить ее Фарсону. Да нас будут носить по городу на руках. Прославлять как спасителей отечества, уничтоживших предателей. Где Рой?
— Поскакал к Скале Висельников. Я видел его в полдень. Он говорит, что они идут, Элдред. Когда ветер дует с востока,
— Может, он слышит то, что ему хочется слышать. — Но Джонас полагал, что Дипейп скорее всего прав. С того момента как Джонас вошел в салун, настроение его куда как улучшилось.
— Скоро мы начнем перегонять цистерны в другое место, независимо от того, появятся там мальчишки или нет. По ночам. Но часть мы оставим, так? Они заменят сыр в мышеловке, — хохотнул Джонас.
— А если мышь не придет?
Джонас пожал плечами:
— Мы с ними разберемся, так или иначе. Завтра я немного надавлю на них. Хочу, чтобы они злились, хочу спутать им карты. А теперь отправляйся. Меня ждет дама.
— Хорошо, что она ждет тебя, а не меня, Элдред.
Джонас кивнул. Он предчувствовал, что через полчаса начисто забудет о боли в ноге.
— Именно так. Тебя бы она слопала с потрохами.
Он вернулся к бару, где Корал стояла, сложив руки на груди. Теперь она опустила их, взяла Джонаса за руки. Правую положила на свою левую грудь. Он почувствовал закаменевший сосок. Указательный палец левой сунула в рот и легонько прикусила.
— Бутылку возьмем с собой? — спросил Джонас.
— Почему нет? — ответила Корал Торин.
Если бы она заснула пьяная, как в последние месяцы у нее вошло в привычку, то не проснулась бы от скрипа пружин… ее не разбудил бы и взрыв бомбы. Хотя они и принесли с собой бутылку, она так и стояла на столике в спальне, которую Корал занимала в «Приюте» (размером как три клетушки шлюх), виски в ней не убавилось.
Джонас стоял у окна, глядя на серый рассвет, и надевал штаны. Его спину покрывали перекрестные шрамы. Она хотела спросить, кто его так жестоко высек и как он выжил, но решила, что с такими вопросами лучше повременить.
— Куда ты собрался?
— Сначала мне надо найти краску, любого цвета, и дворового пса, которому еще не отрубили хвост. А что я буду делать потом, сэй, тебе лучше не знать.
— Очень хорошо. — Она вновь легла, натянув простыню до подбородка. Она чувствовала, что могла проспать неделю.
Джонас натянул сапоги и двинулся к двери, на ходу застегивая пояс с кобурой. Повернулся, взявшись за ручку. Она посмотрела на него, ее серые глаза уже наполовину закрылись.
— Лучшая ночь в моей жизни.
Корал улыбнулась:
— И в моей тоже.
Глава четвертая. РОЛАНД И КАТБЕРТ
Роланд, Катберт и Алан вышли на крыльцо бункера на ранчо «Полоса К» почти через два часа после того, как Джонас покинул комнату Корал в «Приюте путников». К тому времени солнце уже достаточно высоко поднялось над горизонтом. Они не относились к тем, кто любит поспать по утрам, но, как резонно указал Катберт: «Мы должны поддерживать имидж Привходящего мира. Негоже нам вставать с первыми петухами».
Роланд потянулся, выбросив руки к небу. Потом наклонился, достал пальцами носки сапог. Позвоночник затрещал.
— Ненавижу я этот шум, — пробормотал Ален. Но в действительности его тревожили странные сны, которые донимали его всю ночь. Из всех троих снились они только ему. Из-за дара, возможно, только его природа наградила шестым чувством.
— Потому-то эта дрянь и шумит. — Катберт хлопнул Алена по плечу.
— Не кисни, старина. Ты слишком красив, чтобы ходить с вытянутой физиономией.
Роланд выпрямился, и втроем они направились к конюшне через пыльный двор. На полпути Роланд так резко остановился, что Ален чуть не ткнулся ему в спину. Роланд смотрел на восток.
— О. — только и сказал он. И чуть улыбнулся.
— О? — эхом отозвался Катберт. — Что, о, великий вождь? О радость, я вновь увижу надушенную даму, или о ужас, мне придется весь день горбатиться рядом с моими провонявшими потом собратьями по труду?
Ален опустил голову, уставился на свои сапоги. Новенькие и неудобные при отъезде из Гилеада, теперь, со стершимися каблуками, ободранные, они облегали ноги, как домашние тапочки. И смотреть на них лучше, чем на друзей. В последнее время в подшучивании Катберта постоянно слышалась резкая нотка. И шутки из веселых становились все более злыми. Ален после каждой ждал, что Роланд взорвется и от души врежет Катберту, уложив его на землю. Откровенно говоря, Ален этого даже хотел. Обстановка могла и разрядиться.
Но в то утро ничего подобного не произошло.
— Просто о, — ответил Роланд и двинулся дальше.
— Прости уж меня, я знаю, что ты не хочешь этого слышать, но я вновь хочу вернуться к разговору о голубях, — нарушил молчание Катберт, когда они седлали коней. — Я по-прежнему полагаю, что надо…
— Я готов дать тебе обещание, — улыбнулся Роланд.
Катберт недоверчиво посмотрел на него:
— Какое?
— Если завтра утром у тебя еще останется желание воспользоваться голубиной почтой, я возражать не буду. Отправим любого в Гилеад с посланием, закрепленным на его ножке. Что скажешь, Артур Хит? Тебя это устроит?
Подозрительность не исчезла из глаз Катберта, отчего у Алена защемило сердце. Наконец Катберт тоже улыбнулся:
— Устроит. Спасибо тебе.
А от ответа Роланда по коже Алена просто побежали мурашки.
— Рано еще меня благодарить.
— Я не хочу идти туда, сэй Торин. — На обычно веселом лице Шими отразилась тревога. — Я ужасно боюсь эту женщину. Она такая страшная. И бородавка у нее на носу, вот здесь. — Он коснулся кончика своего гладкого носа.
Корал, которая вчера оторвала бы ему голову, если б он позволил себе вот так препираться с ней, сегодня проявила ангельское терпение.