Колдун из Темногорска
Шрифт:
– Деревья, – шепнул Баз.
Ну да, деревья. Шум раскачивающихся на ветру деревьев. Стен почти обрадовался, что они очутились в лесу. Он любил лес любовью совершенно немеркантильной. Радовался не сбору ягод и грибов, а восхитительному одиночеству, сочетанию пронзительной тишины и немолчного шума, хаоса и удивительной гармонии. Разумеется, будучи идеалистом, он любил не какой-то определенный конкретный лес, а лес абстрактный, символ, источающий влажный запах хвои. Уж если умирать, то лучше всего в лесу. Чистая смерть. Он так и подумал – «чистая смерть». И это чувство с ним осталось, потому
– Сейф-то на самом деле был, – неожиданно подал голос Остряков. – Простенький такой сейфик, но вместительный. Открыли его в три минуты.
– И что же там нашли? – поинтересовался Грег. – В самом деле, бриллианты?
– Не-а! – Остряков хмыкнул, как будто речь шла об удачной шутке. – Там внутри стояли бутыли с водой, десятки стеклянных и пластиковых бутылок с самой обычной водой. Коротышка, тот, которого ты потом застрелил, хватал их и выливал на пол. Наверняка решил, глупенький, что внутри хранятся алмазы. Но там не было ни одного самого зачуханого камешка. Только вода.
– Вода, – как эхо повторила Надя.
Машина остановилась.
– Выходите. – Эд Меснер и распахнул дверцу.
Фургон стоял возле самых деревьев, а шагах в тридцати прилепился боком к огромной белой скале крошечный одноэтажный домик. Его крытая ярко-красной черепицей крыша четко выделялась на фоне звездного неба. Желтые окошечки светились так миролюбиво, будто приглашали зайти обогреться у камина. Такие домики любят покупать или снимать в глуши люди состоятельные, наезжая сюда по три-четыре раза в год, чтобы вдали от цивилизации насладиться чистым воздухом и звенящей тишиной. Перед беглецами лежал покрытый валунами берег озера, и само озеро, абсолютно неподвижное. Идиллическая картинка.
После спертого, но все же теплого воздуха фургона холод осенней ночи показался особенно пронизывающим. Все разом начали дрожать. Надя нашла в фургоне шерстяное одеяло, и они с Галей закутались в него, тесно прижавшись друг к другу.
– Мы здесь переночуем? – спросила Надя.
– Сначала мы искупаемся, – сказал Гамаюнов.
– Это Колодин все устроил, – не спрашивая, а утверждая, заявил Стен. – Я получил предупреждение, но слишком поздно.
– Да, Колодин, – кивнул Гамаюнов. – Но теперь он нам не опасен. К счастью.
Гуськом они спустились к озеру. Гамаюнов кивнул Базу, и тот послушно шагнул в воду, ушел вглубь с головой прямо в одежде. Когда он выбрался на берег, с него лило ручьями. Гамаюнов положил ладонь ему на голову. Тотчас вода с База перестала течь, а сам он сделался блестящим, будто покрытым сталью или льдом. Затем наступил черед Грега. И так по очереди все двенадцать окунались в озеро, и, очутившись на берегу, одевались в прозрачные, сверкающие доспехи, покрывающие все тело. Один лишь Остряков замешкался, никак не желая лезть в воду, и орал дурным голосом:
– Нет, ни за что, лучше убейте меня!
Но его просьбу оставили без внимания. Баз зажал ему рот и, как Остряков ни вырывался, окунул его с головой. На берег Остряка-Шарпа вытаскивали уже вдвоем, поскольку тот находился в полуобморочном состоянии.
– Где же свобода выбора?! Я спрашиваю: где ваша хваленая свобода выбора…
Когда Стен погрузился в ледяную воду горного
– Теперь вы защищены, – сказал Гамаюнов.
Меснер вынул из кобуры «Беретту», проверил магазин.
Проклятый когтистый зверь не давал Стену ни к чему надолго прилепиться мыслями. У него не было даже сил, чтобы разувериться. Но и для веры сил тоже не было. Он принял доспехи как данность, только и всего.
И тут Меснер вскинул руку и дважды выстрелил ему в грудь.
Пули опрокинули Алексея на траву. Грудь, туда, где попали пули, нестерпимо обожгло огнем. Стен попытался подняться, но ноги подкосились, и он вновь осел на землю. Боли он больше не чувствовал, но сквозь пулевые отверстия в прозрачной броне сочилась кровь. Настоящая кровь, его собственная.
Меснер развернулся и выстрелил Грегу в живот.
Стен закричал и в ужасе повернулся к Гамаюнову. Тот стоял, не двигаясь, ничем не выражая свои чувства. Казалось, ему было абсолютно все равно, что кто-то умирает, или должен умереть. Стен вновь попытался встать. Но смог проползти по траве лишь несколько шагов. А Меснер по очереди стрелял в его друзей, и они, как подкошенные, валились на землю. Алексею казалось, что сердце у него в груди остановилось и больше не бьется. Но он кричал. Ни Меснер, ни Гамаюнов не обращали на его крики внимания. И друзья его не слышали. Но сам-то он различал собственный голос. Почему же другие оглохли? Кажется, одна Галя услышала и бросилась бежать. Но тут же пуля ударила ей точнехонько под левую лопатку, Галя подпрыгнула по-заячьи, взвизгнула и рухнула на траву. Гамаюнов предостерегающе поднял руку и впервые за время расстрела подал голос.
– В область сердца не стреляй.
Стен несколько секунд смотрел на убийцу, потом уронил голову на землю. Он по-прежнему не ощущал ударов своего сердца. Неужели он убит и видит, как мертвец? Он услышал приближающиеся шаги и почувствовал, как пальцы Гамаюнова коснулись его плеча.
– Ну, чего ты лежишь? – спросил Гамаюнов. – Вставай!
Стен поднялся. А чудо-доспехи изо льда остались лежать на траве. Но теперь это были уже не доспехи, а точная копия его тела. Он, Стен, абсолютно нагой, лежал на траве, а в груди его чернело два отверстия. И рана на щеке сочилась кровью. Стен бессмысленно тронул пальцами грудь и нащупал на теле две царапины. Одна кровоточила довольно сильно. Гамаюнов направился к Гале, коснулся ее, и она тоже поднялась, всхлипывая и причитая, еще не понимая, что произошло.
Так Гамаюнов шел от одного «убитого» к другому.
Доспехи спадали с них и оставались лежать на земле, точные копии своих хозяев, обрызганные настоящей кровью, с застывшими гримасами боли и ужаса на лицах.
– Зачем вы это сделали? – ошарашено спросил Баз у Гамаюнова.
– Утром тела найдут на берегу. Они будут опознаны и похоронены. Решат, что погибли именно вы. Даже на вскрытии никто не заметит подмены.
Двенадцать обнаженных мертвых тел. Стен поморщился, представив аршинные заголовки «ритуальные убийства русских на берегу озера».