Колесница призраков
Шрифт:
«Куда же он идет?» – подумала девушка и внезапно увидела, что она тоже стоит посреди поля брани и призрак направляется к ней. Она попыталась убежать, но ее ноги словно приросли к траве. Призрак остановился на расстоянии полушага от нее и стал что-то громко говорить на языке, который Катя не понимала. Он словно обвинял ее в чем-то и одновременно что-то требовал. Потом протянул руки к шее девушки и, глядя ей прямо в глаза, стал медленно сдавливать шею. Катя чувствовала, как внутри ее начинает шевелиться холодная, влажная змея ужаса, рожденного его взглядом.
Наконец немного придя в себя, Катя пошла в ванную, чтобы умыться, и тут в коридоре, возле родительской спальни, снова встретила Аттилу, на этот раз уже не во сне. Призрак был виден почти по пояс, а его смуглое скуластое лицо было румяным, как у живого. Несколько мгновений Катя и привидение смотрели друг на друга. Потом губы призрака презрительно скривились, он погрозил девочке пальцем и медленно поплыл по воздуху, удаляясь от нее. Чувствуя себя абсолютно опустошенной, девушка смотрела, как привидение постепенно растворяется в воздухе. Наконец оно совсем растаяло, и только особый душный запах сырости, разлившийся по квартире, не оставлял сомнений, что призрак только что был здесь. Но вот исчез и он, и Катя поняла, что привидение ушло окончательно.
Утром первым делом она отправилась к Егору. Гений уже давно не спал. Книги были хаотично свалены на кровати, компьютер со снятой крышкой процессора стоял на полу, а сам Егор что-то паял, обложившись микросхемами. Катя увидела синеватый дымок, идущий от паяльника, и вдохнула приятный смолянистый запах припоя.
– Федор, я же просил, не мешай! – нетерпеливо крикнул Егор, не оборачиваясь.
– Это не Федор, это я, – сказала Катя.
– Я счастлив, что это ты. Если хочешь, сядь куда-нибудь и почитай, только, умоляю, не стой над душой и не отвлекай меня! – Продолжая работать, Егор махнул ей рукой, что у него, вероятно, обозначало приветствие.
– Я видела Аттилу ночью во сне. Потом встала, а он в коридоре. Мне страшно, я чувствую: ему что-то от меня нужно, – пожаловалась Катя.
– Да-да… – рассеянно откликнулся Егор, и Катя поняла, что он по своему обыкновению все прослушал. – Я тут делаю одну штуковину. Всю ночь не спал, – сказал Гений, выискивая в картонной коробке микросхему. – Сегодня к вечеру все закончу. Тогда и покажу.
Вздохнув, Катя осторожно вышла и закрыла за собой дверь. В эту минуту она пожалела, что Егор не влюблен в нее. Тогда бы он, во всяком случае, был повежливее. Подумать только, привидение ночью едва ее не прикончило, а ему хоть бы хны. Знай паяет свои микросхемки.
«Ну ничего! Вот только влюбись в меня когда-нибудь! Я тебя тогда вдоволь помучаю!» – решила Катя и взглянула на часы. На первый урок она уже опоздала, а еще чуть-чуть – опоздает и на второй. Девушка заспешила было в школу, но на лестнице столкнулась с художником Кисточчи, который шел ей навстречу вместе с трубачом Поддувайловым. На лестнице было тесно, и Катя остановилась на площадке, пропуская их.
– Что за картину я задумал! – восторженно говорил Кисточчи. – Прелесть что за сюжет! Представь крышку канализационного люка, а к ней посередине привинчен ботинок. Дырявый такой ботинок, ужасного вида, я его у одного бомжа на бутылку пива выменял. И называется все это «Образы города»! Ну как?
– Ничего, – осторожно откликнулся Поддувайлов. – А где ты возьмешь крышку?
– Сопру где-нибудь! Погружу на свой мотоцикл и подвезу к подъезду, а здесь-то уже втащить не проблема, – махнул рукой Кисточчи.
Художник-авангардист не рисовался – стащить крышку канализационного люка и привезти ее на своем «Урале-Соло», переделанном в «Чоппер», для него действительно не было проблемой.
– Слышь, Кисточкин, а вдруг кто-нибудь упадет в дырку люка и свернет шею? – спросил Поддувайлов.
– Да ладно тебе! Что люди, слепые, что ли? – поморщился Кисточчи. – Уж скорее от твоей трубы кто-нибудь оглохнет. Кстати, почему ты вчера не играл? Я уже и затычки для ушей приготовил.
Прежде чем ответить, Поддувайлов встревоженно покосился на Катю, мимо которой они в этот момент проходили, но девушка уставилась в окно и сделала вид, что ее занимают совсем другие мысли.
– Ты мне не поверишь, но вчера ко мне приходила тень отца Гамлета или что-то в этом роде! – сказал музыкант.
– Полный атас! – расхохотался художник. – Вот это клево! Почему не поверю – поверю!
Кисточчи остановился на площадке у окна и стал рыться по карманам в поисках ключей. Это дало возможность Кате дослушать их разговор.
– Клянусь, я не вру! – горячо воскликнул трубач, обиженный равнодушием приятеля. – Я расскажу тебе, как все было. Я репетировал на трубе сигнал «к бою!». Ты не мог его не слышать. Раньше его играли в кавалерии. Вот такой: «Ру-ту-ру-ту-ту!»
– Да знаю я его, знаю. Ври дальше! – поощрил его художник.
– Я сыграл раза два и вдруг слышу запах, вроде кто-то трубку закурил, а потом прямо из стены – клянусь, из стены! – выходит человек. Высокий такой, плечистый, останавливается и смотрит. У меня, естественно, мундштук сразу изо рта вывалился. Он видит, что я не играю, и рукой мне нетерпеливо машет: мол, чего ты остановился? Играй!
«Аттила! Значит, он теперь всем показывается!» – подумала Катя, затаив дыхание слушавшая разговор, но то, что она услышала дальше, заставило ее сильно усомниться в первоначальном предположении.
– И как выглядела эта твоя тень отца Гамлета? В древнем королевском одеянии и в плаще? – заинтересованно спросил Кисточчи, невольно заражаясь увлеченностью приятеля.
– Нет, мой призрак был широкоплечий, в красном гусарском ментике и вот с такими усами, закрученными в колечки, а на боку в ножнах у него висела сабля. Я набрался смелости, схватил фотоаппарат и щелкнул, а сегодня утром проявил и вижу, что на фото, кроме стены, ничего нет.
– Понятное дело. А что дальше было с твоим призраком?