Колесница времени

Степанова Татьяна Юрьевна

— Но вы никого не видели?

— Нет, я никого не видел. Мы разговаривали с женой. Марина концерт Жванецкого вспоминала, мы как раз с него возвращались. Шутила, я ее слушал. А тут вдруг бах!

— Кто, по-вашему, мог в вас стрелять?

— Я не знаю.

— У вас были какие-то проблемы с бизнесом?

— Именно в то время даже очень большие проблемы я имел. Но я отказываюсь верить — это ведь не повод для убийства.

— Но кто-то желал вашей смерти — конкуренты, недоброжелатели? Вы кого-нибудь подозревали?

— Я

думал, конечно, но следствие все это на тормозах спустило. Меня ведь не застрелили, мы в аварию с женой попали. Так это и осталось на бумаге — ДТП. А потом все затмил мой недуг, инвалидность… Сейчас вспоминаешь все это как кошмарный сон.

— А в каких отношениях вы были со своей первой женой?

— Детей она мне родила, в каких отношениях — в супружеских, в каких же еще. Но не стану скрывать, — Петр Алексеевич глянул на Данилу, — у нас с Мариной был и сложный период. Одно время мы даже хотели развестись. Но потом подумали и… в общем, жизнь нас обратно друг к другу притянула, а смерть ее… Ох, не могу спокойно об этом вспоминать… вы уж простите… Когда Марины не стало, свет для меня померк. И вот только Рая, ее сестра, вытащила меня из этого мрака, спасла.

Петр Алексеевич глянул и на Раису Павловну.

— А вы что можете сказать по этому поводу? — спросила ее Лиля.

— Я? Это такая трагедия. Погибла моя сестра. И заметьте — Пете никто из полицейских вроде как и не поверил, что выстрел был. Все пытались его обвинить в ДТП. Но потом признали, что вины его нет. А по поводу того, что в Петю стреляли, — его бизнес в то время увяз в долгах, имелись крупные кредиторы, я потом все это улаживала с помощью своих связей. Но… понимаете, там люди серьезные, они долгов не прощают, с ними надо вести себя предельно осторожно.

— Вы кого-то подозреваете конкретно?

— Нет, нет, — Раиса Павловна покачала головой, — я никого не подозреваю, как и мой муж.

— А почему вы сейчас вспомнили об этой нашей семейной трагедии? — спросил Петр Алексеевич.

— Ну как же — в вас вот стреляли. А теперь убит ваш шофер. И еще мы пытаемся раскрыть убийство любовника мужа вашей дочери, некоего Василия Саянова.

— Как это отвратительно, противоестественно звучит — любовник мужа Женьки! — Раиса Павловна всплеснула руками. — Это что же такое делается-то?

— Убийства происходят, — ответила ей Лиля, — и выясняется, что несколько лет назад некто хотел убить и Петра Алексеевича.

— Вы бы искали этого «некто» тогда, сразу после аварии, в которой погибла моя мать, — сказал Данила, — но вы же палец о палец тогда не ударили.

— Мы вот сейчас во всем этом пытаемся разобраться.

— А вы что, думаете, здесь есть какая-то связь с убийством нашего шофера? — Данила прищурился.

— Работа полиции и заключается в том, чтобы искать и устанавливать связи.

— Ну а в чем конкретно может заключаться эта связь? — продолжал допытываться Данила.

— Ты

задаешь слишком много вопросов, — оборвала его Раиса Павловна, — следователю виднее. Я и мой муж, вся наша семья всегда готовы помочь в расследовании. Если возникнут новые вопросы — не стесняйтесь, обращайтесь. Можете приезжать как сюда, ко мне домой, так и в мой офис в отеле «Москва». Это приемная нашего инициативного комитета.

Глава 44

Под охраной

Катя устала безмерно. От всего — и от того, что вела большую чужую роскошную машину, и от того, что узнала от подруги. Многие знания — многие печали…

Со штрафстоянки они ехали с Женей через весь город к Первой Градской больнице, куда поместили Геннадия. Женя нервничала, торопилась. Она сказала, что оставила мужа с психологом, его пригласил лечащий врач. Но ей не терпелось вернуться к мужу как можно скорее.

— Я Генку сейчас оставлять надолго не могу. Я должна все время быть с ним, — твердила она Кате.

Та думала, что машину они перегонят обратно в Прибрежный. Но Женя сказала:

— Нет, нет, я туда не вернусь. И как только Гену выпишут, мы… я не знаю, где мы устроимся. В нашей квартире все еще ремонт, там даже сантехники пока нет. Возможно, поживем у Данилы, если он разрешит. У него ведь тоже своя квартира. Он тебя туда не приглашал?

Катя качала головой — нет, нет, подружка, он меня туда не приглашал, не успел.

То, что ты, Женя, мне сейчас сообщила о своем брате… О том, что он во всем предпочитает разнообразие…

Ах, ну как же так…

Этот вкус поцелуя разбитых губ там, у вашего дома над рекой…

И тот выстрел в ночи из темных кустов.

Пока ехали в больницу, Катя все ожидала — вот-вот на мобильный Жени раздастся звонок от Данилы. Но он не звонил своей сестре, о которой вроде так беспокоился.

И Катя терялась в догадках.

Они с Женей пригнали «Ауди» на охраняемую стоянку у Первой Градской больницы. Женя горячо поблагодарила и побежала в корпус — к мужу.

Катя осталась одна в темноте осеннего вечера и побрела в сторону Ленинского проспекта, чтобы поймать такси и ехать домой.

Она ощущала себя опустошенной до предела. Все эти события, покушение, ночные гости, ночные поездки…

Тот поцелуй разбитых губ и…

Можно совсем пасть духом, если воспринимать все это вот так — близко к сердцу.

Но и воспринимать это бесстрастно, отстраненно уже не получится. Она увязла в этом деле, как глупая муха в меду.

Медом это, правда, тоже трудно назвать…

Она попросила таксиста подвезти ее прямо к подъезду. Вышла, расплатившись. И таксист, мигнув фарами, сразу уехал. А она начала набирать на панели домофона код, но сенсорная панель что-то плохо реагировала. И Катя начала искать в сумке ключи, чтобы открыть дверь подъезда магнитной «таблеткой».