Колесо Года. Тени Солнца
Шрифт:
Но разве не для этого она сюда пришла? Здешние болота хранили тишину, а именно в ней нуждалась в последнее время хозяйка Озерного края. Тяжелые мысли появлялись в голове все чаще, как и седые волоски в темных косах. Времени у неё осталось мало, очень мало. Это она видела в отражении зеркал, слышала в грустных песнях русалок, и содрогалась.
Остальные уже давно нашли себе преемников для нового Круга.
Осталась только она.
В траве зашуршало, и прямо перед ногами прополз здоровенный уж. Он угрожающе зашипел на путницу, но она лишь отмахнулась
Женщина прошлась дальше, без страха сойдя со знакомой тропы. От болот веяло холодом и сыростью, особенно в этот вечер, когда даже самый заядлый рыбак останется дома, позабыв сети в сарае. Выступил таинственный туман, а из омута показались маленькие глазки Болотника. Он проводил хозяйку болот безразличным взглядом, а после, вновь, опустился на илистое дно.
Ноги утопали в мягком покрывале, а на складках плаща образовалась влага. Но, чем дальше она пробиралась, тем теплее становился вечер, и меньше мха было на земле. Почва становилась более ровной и плотной, что неудивительно – совсем рядом находилась Южная граница.
Вельга нахмурилась. Она слишком далеко забрела, находясь в раздумьях. И ей не стоит пересекать границы своих владений, а значит – нужно разворачиваться и идти домой теми тропами, по которым она сюда пришла.
Еще раз, на этот раз последний, кинув взгляд на далекую поляну, которая служила границей в этой части земли, она развернулась под кваканье лягушек и трепет дальних камышей. Пару селезней взлетели ввысь со своего укрытия, быстро махая крыльями, крякая, и улетая прочь. Кто же нарушил их покой в такой час?
Темные брови нахмурились, а мысли приобрели темные очертания. Человек не должен находиться в этих землях, особенно, когда время движется к ночи. Но острый слух различал шорох передвигающихся ног и детский плач.
– Поторапливайся!
Голос оказался женским и грубым. Вельга приблизилась к болоту. Край обуви почти касался зеленой глади. На другой стороне женщина тащила за собой маленькую девочку; та даже не сопротивлялась сильно. Так, для виду, плакала, точно брошенный котёнок, иногда спотыкаясь, не успевая за матерью.
Вельга еще больше нахмурилась, когда женщина рывком потянула за собой девочку и та упала на колени, еще сильнее завыв от страха. Ближайшая деревня стояла далеко – километров шесть по лесу, не меньше. Неужели заблудились, когда собирали ягоды?
Про болото, ведь, много разговоров ходило по деревням. Да такие, что до самой Кряжмы доходили. Болтали, что видели, как нечто лохматое, да с рогами пробиралось сквозь топь, да оглядывалось, словно зверь дикий. Другие молвят, что слышат, как сквозь вечерний сумрак болото то кричит детскими голосами – громко и протяжно, то с обидой и жалостью воет.
Большинство верило, остальные же нет, но к болоту ходить боялись, да и домашним своим запрещали. Ведь, даже если и болото пропустит
Женщина дотащила девочку до самого берега, останавливаясь перед кромкой омута зеленого болота. Лягушки заквакали еще громче, когда темноволосая женщина со злостью откинула толстую косу за спину и проговорила:
– Говорила я тебе, чтобы ты не плуталась там. Не разговаривала! Люди шептались, стороной обходили, а тебе хоть бы что!
Детский плач заглушал её крики. Женщина обхватила себя руками, дрожа всем телом, продолжая говорить, уже не обращаясь к дочери.
– В кого ты такая уродилась? За что нам такое дано? Ни папка твой, ни я, не грешные люди, под солнцем ходим, с нежитью не водимся, а ты?! Ты…
Девочка почти успела подняться и бросится к матери на руки и слезно просить прощение, но мать одним взмахом откинула её от себя, отбросив на влажный мох. Плачь на мгновение стих:
– Оставайся здесь… тебя заберет Руслан.
Сказав это, она тут же удалилась, лишь темная коса под цветастым платком виднелась время от времени в густых зарослях.
Вельга понимала, что это значило, хоть и не одобряла жестокую традицию. Сколько ей потребовалось времени, чтобы искоренить более чудовищные, но людской страх перед неизведанным не уберет даже время. Озерный край не был бедствующим, как Южные степи на границе с пустынями, но и богатым его назвать нельзя. Случались голодные года, когда дождь уничтожал урожай, а ранние морозы не оставляли возможности запастись чем-то до весны. Такие года случались, и этот был именно таким. И зачастую «лишние рты» просто оставляли в самых топких местах на забаву мавкам, да водяным.
Судьба девочки была понятна и грустна. И Вельга ничего не могла сделать – она не властна над выбором человека, также, как и другие члены Круга.
Раздалось тихое пение – мавки почувствовали свою добычу и начали подплывать ближе. Их зеленые макушки, в которых вплелись водоросли и кувшинки, все ближе и ближе подкрадывались к девочке. Если сейчас она испугается и убежит, то все равно непременно попадет в зубы водяного черта или её затянет топь.
Но девочка не испугалась, а вслушалась в пение, тихонечко подползая к воде, на ходу смахивая остатки слёз. Через несколько секунд тонкий детский смех подхватили камыши и передали его ветру, а тот разнес его на сотню миль дальше. Эти болота не слышали человеческого смеха несколько сотен лет.
Одна мавка подплыла совсем близко к берегу, маленькая с выпирающими костями, да в порванных тряпках, продолжая нашептывать на своем языке. До Вельги доносились обрывки её фраз; она прекрасно знала языки болотных тварей.
– Приятно познакомиться, Лада. Я Зарина, – проговорила девочка, протягивая ей руку, но мавка не пожала её. – Отведи меня, пожалуйста, к маме.
Всхлип испугал какого-то мерека в камышах, и по воде поплыли круги. Мавки немного отступили, но их количество прибавилось. Самая ближняя продолжала заманивать, но её слова стали похожи на журчание воды.