"Колхоз: Назад в СССР". Компиляция. Книги 1-9
Шрифт:
— Тренировку на вечер можно. Тем более, завтра молодежь надо на колхозное поле. Сейчас руки требуются. Все. Решили. И это… — Николай Николаич погрозил пальцем. — Вы тут без приключений. Ясно?
Мы хором заверили председателя, что намерения наши исключительно чисты и никакого вреда деревне не принесут. Николаич не сказать, чтоб сильно уж поверил. Однако, распрощавшись, все же поехал дальше по своим, председательским делам. Правда, в сторону личного хозяйства. Ну, да хрен его знает, может, на дом работу берет.
—
Они ещё не знают, однако, реально решил наделить их не только обязанностями, но и правами. А что? Любой труд должен оплачиваться. И Андрюха, и Матвей Егорыч принимают активное участие в реализации моего плана. Думаю, справедливо учитывать их интересы тоже.
— Так вот же. Почти пришли. Гляди. — Дед Мотя указал рукой вперёд.
Я проследил за направлением и … просто охренел. Перед нами, вдалеке обозначилось деревенское кладбище.
Глава 17
— Это прикол? — Я обернулся к парочке аферистов, которые переминались с ноги на ногу рядом. Аферисты. Точно. По-другому не назовешь. Остап Бендер отдыхает.
И Андрюха, и дед Мотя посмотрели на меня, явно не понимая смысла вопроса. Ещё больше, судя по бестолковым лицам, они не понимали моей реакции.
— Вы серьезно? Это же кладбище!
— Бояться, Жорик, надо живых. Мертвые, они граждане спокойные. От них гадости ждать не приходится. — С умным видом изрёк Матвей Егорыч. Философ хренов.
— Да блин. При чем тут страх? — На несколько минут прикрыл глаза. Чтоб не взорваться. Нахамлю, придется извиняться потом. Дед Мотя сейчас человек нужный.
Вот за что мне это? Где? В какой момент своей не сильно, между прочим, длинной жизни я так успел нагрешить? Ведь не спроста. Точно расплачиваюсь за косяки прошлого. Ну, ладно, бухал, гулял, вел себя не очень хорошо по отношению к другим людям. Козырял баблом. Да. Пользовался папиной властью. Но е-мое! Никого ведь не убил, не ограбил. Что за несоответствие наказания преступлению?
— А в чем тогда вопрос, Жорик? — Матвей Егорыч посмотрел на кладбище, а потом снова на меня. Лицо у него было совершенно невинное, немного даже просветленное, как у буддистского монаха.
— Если я и боюсь, то лишь реакции со стороны деревенских. Вы представляете, что с нами будет, если они узнают, какими делами мы там… — Я указал в сторону места, которое дед Мотя на полном серьезе предлагал выбрать нашей, так сказать, базой. — Занимаемся. Да они нас линчуют. Предадут анафеме. Это будет первый случай в истории Советской действительности, когда виновных сожгут на костре.
— А-а-а-а-а-а… Ты об этом. Нет. Все хорошо. На территории есть сторожка. Там раньше жил смотритель. Ну, это давно было. Лет … Ох, не помню. Она сейчас, эта сторожка, стоит, никому не нужная. А люди у нас, не сказать, чтоб сильно верующие. Зазря по кладбищам не ходют. Чего туда ходить? Так, если повод есть… Не дай бог, конечно. Но зато, ты ж пойми…
Матвей Егорыч уставился на деревенский погост вдохновенным взглядом, одну руку зачем-то сунув в нагрудный карман пиджака, ладонью к сердцу. Так, что большой палец одиноко торчал из кармашка. Выглядел дед при этом — чистый Ленин. Не хватало только броневика и лёгкой картавость. Вообще был бы один в один.
— Там никто не шляется. Домик находится в самом дальнем углу, рядом с руинами церкви. Поставим аппарат, сделаем склад, значится. Все. Останется только тару раздобыть и решать вопрос, куда денежки потратить. Я вот себе…
Матвей Егорыч затих на последнем слове, осмысляя, что именно приобретет с первых доходов.
— Жорик, прав он. — Андрюха отирался рядом, рассматривая кладбище. — Очень хорошая идея. Нам больше некуда пристроится.
— Мотоцикл! — Выдал вдруг неожиданно дед Мотя.
— Что мотоцикл?
И я, и братец резкого перехода не поняли, поэтому спросили одновременно.
— Мотоцикл куплю. Лошадь моя все. На пенсию ей пора. Вот буду на мотоцикле ездить.
— Куда ездить то, Матвей Егорыч? — Андрюха хохотнул, — По Зеленухам что ли?
— Да хоть и по Зеленухам. — Уперся дед. — Тебе какое дело? Ты вон себе думай. Можно было бы купить мозги. Тебе прям точно не помешает. Жаль, не продаются.
— Да подождите вы думать. Надо сначала запустить производство. Ладно. Идем, посмотрим.
Я прекратил их зарождающийся спор и направился к кладбищу. Идея эта все равно в моей душе вызывала сомнение, даже тревогу. Конечно, понимаю, времена ещё советские, не сказать, что тут религия уже прям в чести, но и не 30-е годы, если что. В любом случае, надо признать, Матвей Егорыч с Андрюхой правы. Других вариантов не имеется. Куда не сунься, обязательно кто-то узнает. Всё-таки планируем самогон гнать, а не крестиком вышивать. Дело это палевное. А тут, в Зеленухах, со всех сторон воспитатели и надзиратели. Я уж про Ольгу Ивановну с бабой Зиной молчу. Те по запаху разыщут.
В общем-то, идея и правда оказалась вполне годной. Дом больше напоминал, конечно, курятник, но это скорее всего из-за неухоженной заброшенности. Однако, внутри имелось две комнаты, дверь была цела и ее при желании можно было закрыть на замок, окна заколочены досками. Сквозь широкие щели дневной свет все равно пробивался, ну а после заката, думаю, нам тут делать особо нечего. Если даже и придется задержаться по рабочим моментам, можно использовать лампу. Видел у дядьки такую. Родственники называли ее «керосинкой» и зажигали ночью, когда в деревне за каким-то чертом выключали свет. Экономили, что ли. Не знаю. Особо не задавался этим вопросом по причине того, что дни отличались крайней насыщенностью и по ночам я тупо спал.