Колхоз: назад в СССР
Шрифт:
— Я навел? — Мое возмущение было искренним.
Что за предъявы? Бабка Зина по дороге чуть ли не митинг собрала, а мне тут высказывают.
— Ладно. Чего это случилось? Сестрица сама больше двадцати лет носу не казала. Как же, городская, замуж удачно вышла. Мы — то из деревни. Чего с нами знаться. А тут, ты погляди, целого сына прислала.
Судя по иронии в голосе этого двухметрового великана, не очень он Светланочку Сергеевну любил. Даже быстрее наоборот.
— Ладно.. Пошли в дом, племянник.
Виктор направился к крыльцу, не оглянувшись на меня. Я, соответственно, решил гонор не показывать, вот вообще сейчас не до этого, и двинулся следом.
Оказавшись внутри, без всяких лирических отступлений, открыл чемодан, достал письмо и протянул его дядьке. Тот прочел внимательно, а затем насмешливо посмотрел мне прямо в глаза.
— Оно распечатано.
— Распечатано, — Даже не планировал отказываться, — Как бы я его закрытым читал?
— Написано, лично в руки.
— Ну, так все сделано. Вот — руки, — Я указал на здоровенные лапища Виктора, а потом на него самого, — Вот — личность. Там ведь не сказано, будто информация строго секретная? Нет. Думаю, вопросы отпадают тогда, как и претензии.
Дядька вдруг рассмеялся басом, а потом подошел и охаляпил меня так, что глаза на лоб чуть не вылезли.
— Ну, здорова, племянничек. Машка! Машка, иди сюда!
Из комнаты вынырнула девушка. На вид лет восемнадцать. На отца, а вполне понятно, что это дочка Виктора, она была не похожа вообще. Тоненькая, худенькая, с копной рыжих волос, убранных в косу, что вообще-то сильно не влияло на их кучерявость, потому как топорщились они и лохматились, будто ржавая проволока, которую скрутили и потом забыли распрямить. Она смотрела на меня с любопытством в огромных серых глазах, очень сильно, кстати, напоминающих материны. Имею ввиду, свою новообретенную родительницу. При виде меня девчонка немного смутилась, опустив взгляд в пол.
— Скажи Анастасии, пусть баню затопит. Да посерьёзнее. Будем дорогого гостя встречать. И ужин, чтоб, как положено. Андрея разыщи. Пусть тоже домой идёт. Нечего с пацанами отираться. Завтра наша очередь коров пасти. А то будет опять до утра шляться, а потом тоску своим видом нагонять.
Баня? Вот это хорошо. Это мне нравится. Так подумалось в первые минуты после дядькиных слов. Честно говоря, не ожидал, конечно, что-то наподобие тех мероприятий, которые мы с пацанами мутили иногда от нечего делать. Как минимум тут не найдется телочек, готовых за деньги составить компанию одиноким красивым парням. Да и с путёвым алкоголем тоже особо не разгуляешься. Но хотя бы на нормальный отдых в мужской компании рассчитывал однозначно. Зря. Я сильно недооценил Зеленухи.
Глава 6
Баня в моем понимании должна выглядеть, как место, где можно хорошо прибухнуть, расслабиться и получить определенную долю кайфа. Никогда, кстати, не любил финские сауны. Какое-то извращение. Всегда выбирал или с русской парной, или хамам. Я вообще основной процесс данного мероприятия, когда надо сидеть в невыносимо жаркой комнатке на деревянных полоках, пытаясь при этом выжить, считал чрезвычайной дурью и издевательством над организмом. Бабло было уплачено не за возможность испытать свое тело на прочность, а за отдых и релакс. Поэтому, как правило, мое посещение подобных заведений было сконцентрировано в основной комнате за столом с выпивкой, напротив караоке с микрофоном в руке, в бассейне, где плавать надо обязательно без трусов, и, естественно, в комнате отдыха с красивой девочкой. Какая баня без тёлочек? На голых мужиков смотреть, слава богу, желания нет. Поэтому в компании всегда должны быть достойные внимания пивные феи либо дорогие эскортницы. В принципе, суть их назначения одна и та же.
Баня в Зеленухах выглядела совсем иначе, но узнал я об этом значительно позже.
Пока дядька после нашего знакомства суетился по своим хозяйственным делам во дворе, отправился в комнату, которую обозначили временно моей, и разобрал чемодан, где заботливой рукой Антонины оказались сложены аккуратно рубашки, брюки, носки и трусы. Ни одной футболки или спортивок. Вообще. Хоть бы треники какие — нибудь положила. Интересно, насколько нелепо я буду выглядеть среди местных в этих отутюженных шмотках? Тем более, учитывая, что по соседству с ними весь день пролежала кулебяка, запах которой пропитал одежду так, что теперь ее по-любому придется приводить в порядок. Конечно, никак не предполагалось, что я эту кулебяку сохраню до самого конца пути.
Попытался разыскать в доме стиральную машинку, но так и не нашел. Спросить было некого. Машка убежала с поручением отца, а он сам был во дворе. Черт. Ну, в чем то же они стирают? Не в корыте, надеюсь? А потом вообще с ужасом представил себе картину, увиденную в каком-то старом кино. Сидят деревенские бабы на берегу реки, долбят шмотки о камни, а между ними я — со своими воняющими кулебякой трусами и носками. Аж передёрнуло если честно. Как говорил всегда отец, родной, настоящий, главное качество хорошего руководителя — грамотно делегировать обязанности. Просто надо найти того, кому я поручу заняться вещами. Стиральная машинка, ещё куда ни шло, засунуть и нажать кнопку мог бы сам, но, если с этим сложности, будем искать пути выхода.
Оглядел бегло комнату. Ну… Такое себе, конечно. Это точно не люкс. Во-первых, все полы в доме были из досок, просто покрашенных коричневой краской. Поэтому, при каждом шаге, они как-то мерзко и отвратительно скрипели. Присутствовало два окна, которые выходили на улицу. Гардин на них не имелось, только тюль. Кровать была типа полуторки, со стальными ножками и круглыми набалдашниками, украшающими грядушку. Вернее, предполагалось, что эти набалдашники должны украшать, но по итогу смотрелось, как полная хрень. Кроме этого, в комнате стоял впечатляющий шкаф, я таких вообще никогда не видел, с дверцами, которые открывались. Имелось так же зеркало — трюмо и обычный письменный стол со стулом. Все. Больше ни черта. Телевозара нет. Компа, естественно, нет. Ладно, за комп молчу, слишком рано. Но тут просто ни хрена нет. Зато есть радио, которое висело где-то в углу и оттуда мужской голос настойчиво сообщал "Я вспоминаю… Тебя вспоминаю…". Самое интересно, пытался найти по звуку где оно есть, это радио, чтоб выключить, но так и не нашел. Верхом дизайнерского вкуса в оформлении комнаты стал — ковер, висевший на стене рядом с кроватью. Я колупал его пальцем минут пять, залипнув на этом процессе, потому что он был нарисован! Реально. На чёрной непонятной , но шершавой по тактильным ощущениям ткани, просто краской, видимо специально для этого предназначенной, нарисовали цветы. Когда удавалось ногтем подцепить контур, он отваливался крохотными кусочками. Походу, специальное развлечение перед сном. Лег, мордой в стену уткнулся и лежи колупай, пока не вырубишься. Все равно других вариантов нет.
Оценив свои новые "апартаменты", отправился на улицу, дабы узнать у хозяев, как они решают проблему со стиркой. Сначала оставил вещи на кровати, но потом вернулся обратно и скинул их на пол, а то спать придется в запахе кулебяки. Чего бы очень не хотелось. Вышел во двор, попутно отметив комнатку, которая вела непосредственно на улицу. Там стоял … затрудняюсь определить, что это. Наверное, сундук. Но только очень огромный. Просто гигантский. Задержался даже на секунду, разглядывая его. Крышка, что интересно, была плоской и на ней лежали свернутые одеяло и подушка. Тут можно спать? На сундуке… Покачал головой, поражаясь всему, что видел, а затем вышел на крыльцо.
В этот момент, как раз, появился сын дядьки, по по логике родственных связей, мой брат, который, собственно говоря, Андрей. Парень, в отличие от сестры был, точной копией отца. Такой же здоровый, крепкий, румяный. Ему, как и мне, оказалось двадцать один год.
Причем, он явно невзлюбил меня с первого взгляда. Да и со второго тоже особо не проникся нежными чувствами. Это было взаимно, потому что я смотрел на него, испытывая совершенно аналогичные ощущения. Бычок, двух метров роста с кудрявыми волосами, которые своей густотой и длиной выглядели, как парик, натянутый на голову здоровенному парню чисто по приколу. Этакий есенинский вариант. Ещё у него был чуб. Когда встречал где-то данное слово, думал, как это вообще можно носить на голове. Теперь увидел. Жесть, конечно.