Коллекционер чудес
Шрифт:
— Thek kutiya kee bits ko chup raho! — отчетливо произнес он и добавил: — Thanik Tho!
Этого хватило, чтоб голосящий пестрый вихрь моментально заткнулся. На улице воцарилась мертвая звонкая тишина. На Дерека уставились смуглые физиономии, женские и детские, одинаково изумленные. Гхадажё, то есть человек, которому не выпало счастья принадлежать к ортодоксам по праву рождения, не мог говорить на их тайном наречии. И тем более не мог называть собравшихся гнойными тварями и советовать им заткнуться как можно скорее.
— Aapane adhikaaree ke pars le liya Gresyan, —
«Вы взяли кошелек офицера Гресяна. Верните. Немедленно».
Это вновь произвело впечатление. Кошелек нашелся сразу же, причем полный. Туда, похоже, еще и доложили несколько ассигнаций, от греха подальше — Гресянов кошелек не мог быть набит настолько туго, чуть не трескался. Смуглая чернокосая девушка, одетая гораздо приличнее своих товарок и родственниц, вышла из толпы и протянула кошелек Дереку.
— Вот, возьмите, — сказала она на хаомийском без следа акцента.
Чистые руки и обувь, умытое лицо, умный взгляд — пожалуй, с ней можно иметь дело.
— Идем, — сказал Дерек и обратился к остальным: — Ждите. И без воплей и мусора, а то собак спущу.
Угроза подействовала. Ортодоксы чинно сели прямо на мостовую, словно экзотические птицы. Хорошо, что они боятся собак и считают их нечистыми животными, — есть чем припугнуть.
Собаки, кстати, придерживаются такого же мнения.
— Как тебя зовут? — бросил Дерек через плечо.
Девушка белозубо улыбнулась и ответила:
— Лалэ. Лейла, по-вашему.
— Зачем офицера-то обнесла, дура? — поинтересовался он.
Ограбленный Гресян, замотавший мокрую голову какими-то лоскутами, топтался в коридоре, поджидая начальника. Увидев Лейлу, он шарахнулся в сторону и вскрикнул:
— Вот! Это она! Давай, говорит, погадаю, всю правду скажу! Возьми золотое, заверни в бумажное!
Дерек протянул ему кошелек, рыжий просиял и показал девушке кулак. Та и бровью не повела: угрозы Гресяна не могли ее напугать.
— Не ограбила, пан-гхадажё, — миролюбиво ответила Лейла, входя вслед за Дереком в кабинет. — Кого и когда ограбили ортодоксы? Воровство — великий грех, а мы потому и кочевой народ, что убегаем от всякого греха. Сам отдал, по доброте своей и во славу Господа, сирым и убогим.
Идиоты эти ортодоксы, что с них взять. Подрезать бумажник у офицера полиции прямо перед участком — это уже какая-то особенная глупость. Редкая.
— Что вам дома-то не сидится в такую погоду? — поинтересовался Дерек, усаживаясь за стол. Кто-то из помощников подсуетился, уже приготовил целый кофейник горячего сладкого кофе.
— Слух прокатился, пан-гхадажё, — промолвила Лейла, косясь на кофейник, — что в город приехала говорящая с мертвыми. Мы пришли просить ее пойти с нами в табор. Она ведь ваша? Отпустите ее к нам, она будет наша.
Дерек, конечно, слышал о бескрайней наглости ортодоксов, но чтоб вот так заявиться всем табором и просить мужа отпустить законную жену неведомо куда — это уже не наглость, это как-то иначе называется.
— Совсем,
Колечко было его трофеем десятилетней давности, принадлежало покойной артефакторше Анне Кло, но Лейла об этом конечно же не знала.
— Как не отпустить, пан-гхадажё? — развела руками девушка. — Ты же хочешь, чтоб в городе мир был, покой был? Чтоб упыря поймали?
А вот это уже было интереснее. Беседа поворачивала в неожиданное русло.
— При чем тут упырь? — Дереку даже расхотелось пить кофе.
— Как при чем? — удивилась Лейла. Похоже, обе стороны искренне сомневались в умственных способностях собеседника. — Говорящая с мертвыми пойдет туда, где лежит наша Заничка. Поговорит с ней, узнает, что за негодяй такой убил ее. Скрутим упыря, да и бросим его в яму! А еще лучше — возьмем осиновый кол, да и вобьем в сердце, а голову отрубим и положим в ноги! Тогда уж точно не поднимется!
— И что потом?
Бред становился все занимательнее и любопытнее. Этой Лейле романы бы писать. Отбою бы не было от читателей.
— Потом будем жить дальше, — просто ответила Лейла и торопливо добавила: — Пан-гхадажё, послушай, мы же не просто так просим себе говорящую с мертвыми. Наша баро сказала, что даст тебе выкуп за нее, две меры золота и три серебра. А чтоб ты один не скучал, можешь выбрать двух девушек из табора. Невинные девушки, без обмана.
Дерек едва не рассмеялся. Происходящее казалось ему полным абсурдом. Верно говорят: ортодоксы не просто придерживаются старой веры — они еще и живут по-старому, по правилам и законам, которые были в ходу почти тысячу лет назад. Тогда еще можно было обменять жену на другую, давать щедрый выкуп и торговать людьми.
— Ни в коем случае, — сухо ответил Дерек, и Лейла тотчас же нетерпеливо воскликнула:
— Подожди, ты же еще не видел девушек! Краше солнца и луны!
— Мне они не нужны, — отрезал Дерек. — У меня есть жена.
— Две лучше, чем одна! — похоже, Лейла начала сердиться.
Видимо, она была уверена, что победа — дело времени, и расстроилась, наткнувшись на сопротивление.
— Где похоронена ваша Заничка? — поинтересовался Дерек, и Лейла сразу же погрустнела.
В ее глазах заблестели слезы.
— Заничка, милая моя птичка, — с искренней печалью промолвила Лейла. — Как мне ее не хватает… Пан-гхадажё, мы похоронили ее, как и требует обычай. Тело сожгли, пепел развеяли над рекой. А следы ее духа, как полагается, на холме.
Дерек подавил в себе желание схватиться за голову. С этими ортодоксами дьявол ногу сломит, все у них не так, как у людей. Надо было не прогуливать лекции по народной магии, заваливаясь в кабаки с приятелями, а записывать каждое слово, но кто же мог подумать, что придется с этим столкнуться.