Коллекционеры смерти

Керли Джек

– Не отвлекайся, Бри. А какие-нибудь другие отпечатки?

– Есть еще целая куча, которую нужно обработать и проверить. Это будет недолго.

Хембри наклонился ко мне через длинную белую стойку всей своей костлявой фигурой и робко улыбнулся. Я знал эту его улыбку, и она всегда меня раздражала.

– Ты ждешь очередного вопроса, не так ли?

Он задергал бровями.

– Угу.

– Ты что-то нашел на свечках?

– Они обычные, такие можно найти где угодно. Прошлой ночью мы проводили

исследование на сгорание. Похоже, что зажженные свечи догорали до конца часов за восемь-десять.

Робкая улыбка не сходила с его круглого лица. Значит, не та.

– А как насчет ювелирных изделий?

Хембри свистнул. Через несколько секунд появилась стройная молодая женщина, чуть меньше или чуть больше двадцати, у нее были оранжево-голубые волосы и неимоверное число проколов для всевозможного пирсинга. От него не пострадал только один участочек в верхней части уха, но, возможно, она берегла его для чего-то особенного, вроде рождественских украшений.

– Это Мелинда. Она проходит у нас практику в этом семестре. Мелинда, это Карсон Райдер. Хоть он у нашего мэра и лучший офицер этого года, причесывать волосы так и не научился.

– А мне нравится, – сказала Мелинда, разглядывая меня. – Панковское ретро при соответствующем лице выглядит круто.

– Да это не прическа, – хихикнул Хембри, – это он просто волосы так сушит – открывает в машине окно и сушит. Мелинда, расскажи детективу Райдеру про ювелирные украшения жертвы.

– Убогая дешевка. Штамповка, даже не литье. Качество действительно очень низкое.

– А символы эти, они что-нибудь означают? – спросил я.

– Тут мешанина. Что-то от готики – мечи, магические пятиугольники; кое-что уже ближе к нашим дням – колдовские символы. Между ними есть пересечения, но не много.

– Может, она совершала какое-то персонифицированное действо, вроде посланий у сатанистов?

– Если и так, то специального языка для этого она не знала.

Хембри отпустил нашего консультанта по орнаментам. Отходила она от нас как-то осторожно, и я подумал, что бы она еще могла себепроколоть.

– У вас остается еще один важный вопрос, Карсон, – предположил Хембри.

– Что за вещество, похожее по цвету на хну, было найдено в складках ее кожи?

– Точно, попал! Это серьезный вопрос, – ответил он. – А было это не что иное, Карсон, как красная глина.

– Обычная старая грязь? – Я задумался на мгновение. Теперь его шутка о зомби неожиданно приобретала смысл. – Так ты хотел сказать, что эта женщина, перед тем как попасть в мотель, была похоронена, а потом эксгумирована?

Он ухмыльнулся.

– Думаю, что некоторые просто не смогут с этим смириться.

Я вернулся в офис и рассказал об этих новостях Гарри. – Странновато и

диковато, – сказал он, напяливая на шею такой ядовито-желтый галстук, что лимон отдыхает. – Свечи и цветы – ладно, еще куда ни шло: злоумышленнику нужно было чем-то украсить сцену. Но выкапывание из могилы – это уже несколько чересчур.

Зазвонил телефон, и я быстро схватил трубку. Это был Хембри.

– Женщина из мотеля по-прежнему остается загадкой, Карсон. Но я обнаружил один любопытный отпечаток из этой комнаты. Точно такой же три года назад сняли при подаче заявления на получение паспорта. Это Рубин Койл. Адвокат компании «Хамерле, Мелбайн и Payс». Глаза голубые, волосы каштановые. Сорок четыре года. Рост метр семьдесят восемь, вес около…

– Стоп, откуда ты взял всю эту информацию?

– Так ведь он объявлен в розыск. Полицией Мобила, кстати. Считается пропавшим без вести. Вы там, ребята, хоть иногда между собой общаетесь?

Глава 5

– Проклятые овощи, – прорычал детектив Джим Смитсон, разворачивая салфетку. Когда мы с Гарри вошли в его маленький кабинет с табличкой «Пропавшие без вести», он сидел, подперев одной рукой свой пухлый подбородок, а другой поднося ко рту некий бледный объект.

– Прости, Джим, не понял, – сказал я. – Овощи? Смитсон покачал головой, и складки на его шее затряслись.

– Все эта долбанная диета. Сырые овощи и фрукты, – горестно произнес он, возвращая предмет на салфетку. – Как бы вам понравилось просыпаться поутру рядом с вот этим?

– Картофель фри? – спросил я.

– Это кусочек пастернака, Райдер. Просто он уже немного потемнел. Я думаю, что это несвежий пастернак. Они почему-то не ставят на нем дату.

– Я этого не знал, – сказал я. – У меня никогда не было пастернака.

Смитсон уставился на жалкий ломтик.

– Вот этот единственный кусочек пастернака – весь мой ленч. Доктор сказал, чтобы я сбросил пятнадцать килограммов. Знаете, у меня же повышенный сахар.

– Мне очень жаль. – Это было все, что пришло мне в голову. Смитсон засопел, взял отточенный карандаш наколол пастернак, занес его над корзиной для бумаг и передернувшись от отвращения, бросил в мусор.

Тут заговорил Гарри:

– Джим, нехорошо оставлять себя без еды.

– Не беспокойся обо мне, Гарри, – ответил Смитсон. – У меня в ящике есть еще кольраби.

Он тяжело подвинулся на своем сиденье, и полиэстер на его мощном заду, вступив в единоборство с винилом стула, звонко заскрипел. Ему было за пятьдесят, он уже всей душой стремился на пенсию и дорабатывал оставшийся срок при содействии кого-нибудь из молодых детективов в отделе пропавших без вести. Смитсон уныло взглянул на Гарри.