Колобок идет по следу. Книга 2
Шрифт:
А! Незамутнённая появилась. С чем пожаловала?
Мы по всему городу производство улучшаем, а о мамином троллейбусном парке даже и не думаем.
А какой у неё парк?
Второй.
А у нас шестой. И о нём мы тоже не думаем. Мы, выходит, уже о двух парках не думаем. Надо это исправлять.
Я и пришла исправлять, сказала Маша.
Очень вовремя, поддержал её вахтер. Всё начальство на местах.
Пожилой профессор Баринов сидел в кабинете на столе и наклеивал почтовые марки.
А, лучшая улучшательница! С чем пожаловала?
Вот
Почему не думаем? удивился профессор Баринов. Думаем.
А что мы о нём думаем?
Я, например, думаю, что в этом троллейбусном парке всё в порядке. Троллейбусы ходят, билеты продаются, провода не перепутались.
Почему вы так думаете?
Потому. Если бы у них что-нибудь не работало, от них бы давно заявка поступила. Спасите, мол, помогите, погибаем!
Не поступала заявка? потускнела Маша.
Не поступала, ответил профессор, облизывая очередную марку. А что у них случилось? Шины лопаются? Билетов нет? Мыши все билеты на обои растащили?
Я у мамы спрошу, сказала Маша.
Выясни, что там у них. И пусть они заявку пришлют. А теперь до свидания. Я занят важной работой. У меня ещё сто марок не наклеено.
Ой, давайте я буду вам помогать! закричала Маша. У меня язык ох какой мокрый!
Они стали наклеивать наперегонки. Маша девяносто марок наклеила, а профессор только десять. Но зато всё правильно.
Маша пришла домой, сели они с мамой снова чай пить, и стала она у мамы выяснять.
Что там у вас, мама, не так? Может, у вас шины лопаются? Может, у вас провода перепутались? Может, у вас билетов нет мыши всю бумагу на пакеты растащили?
Нет, ответила мама. С этими проблемами у нас всё в порядке. Нас другое беспокоит. У нас большая текучесть водительских кадров.
А что это такое?
Водители с работы уходят. Из столовой повара не уходят. Из мастерских не уходят. А из водителей бегут.
Может, вы им платите мало? спросила Маша.
Больше всех платим. И путёвки даём.
Может, у них детского сада нет?
Есть у них детский сад.
Маша как начала выяснять, её не остановишь.
Может, у них работа опасная? Сейчас бабушки так перед колёсами и бегают. Особенно дети.
Не бегают у нас бабушки под колёсами. Сейчас на всех остановках подземные переходы есть.
Тогда в чём же дело?
Это я сама и хочу узнать.
Знаешь что, мама. Напиши заявку нам в институт. Вам кого-нибудь выделят. Сейчас много хороших улучшателей есть.
Придётся, сказала мама. Видно, без ваших улучшателей у нас плохо будет. Давай твой дневник.
Не прошло и двух дней, как Машу вызвал профессор Баринов. В этот раз он сидел за столом, ничего не клеил и был очень важный.
Слушай, Маша, как у тебя в школе с отметками?
По математике хорошо! Просто очень хорошо! ответила Маша. Ни одной двойки!
А по другим предметам?
И по другим предметам хорошо. Особенно по математике.
Ладно, сказал профессор Баринов. Сейчас ты возьмёшь ручку и напишешь заявление. Это заявление будет и диктант одновременно. Ты его отнесёшь к начальнику отдела диктантов. Чтобы он визу поставил. Если он разрешит, выпустим тебя на линию. В троллейбусный парк требуется улучшателя направить.
Маша взяла ручку и стала писать. А профессор Баринов диктовал. Потом то, что получилось, Маша понесла к начальнику отдела диктантов.
Здравствуйте, Анатолий Юрьевич. Это вам велели передать для визы.
Начальник взял заявление и стал читать:
ГлавнАму учёнАму праХфессору БаринАву. Заявление. Прашу направить мИня улучшательницей в трАЛебусный парк где работаИт мАя мама. О запятых и мечтать не приходится, сказал он и поднял телефонную трубку. Алло. Позовите к телефону прах фессора Баринова. Это сам прахфессор? Очень хорошо. Послушай, кого ты ко мне присылаешь? Это какое-то чудо неграмотности. В её заявлении, может быть, два слова написано без ошибок.
Видно, профессор сказал что-то положительное про Машу. Потому что начальник отдела диктантов успокоился.
Ладно. Зачисляй её в парк. Прикрепим к ней лучшую сотрудницу жену товарища Жбанова.
Это известие удивило прахфессора. Потому что Анатолий Юрьевич подтвердил: Да. Да. Раз такой случай, бросаем лучшие силы. Я думаю, твою улучшательницу приведу в лучший вид.
Как там с троллейбусами не знаю. Но писать грамотно она научится.
И началась у Маши новая жизнь.
Утром звенел будильник, и она бежала в школу к ребятам. Завтракала на ходу пирожками.
В школе она старалась радовать Екатерину Ричардовну сидела как можно тише. Не высовывалась.
Дима Олейников ей шептал через парту:
Два пьяных дядьки стоят и спорят. Один говорит: Это месяц. Другой говорит: Это луна. Идёт третий дядька. Они у него спрашивают: Это месяц или луна? Он отвечает: Не знаю, ребята, я не местный.
Екатерина Ричардовна заинтересовалась:
Дима Олейников, о чём это ты с Филипенко беседуешь?
О звёздах, Екатерина Ричардовна. О луне.
На уроке русского языка? Попрошу главного астронома выйти к доске и написать такое астрономическое предложение: Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана.
Дима без особой радости подошёл к доске и стал царапать как курица лапой: ВышИл месИц из тумана, вынул ножЕк из кармана.
Очень мило, сказала Екатерина Ричардовна. Кто-то вышил месяц из тумана. То есть взял туман и стал туманом этот месяц вышивать. Кто-то вынул из кармана несколько ножек. Это, наверное, расхититель из табуреточной фабрики.
Олейников наливался соком, как помидор.
Нет, продолжала Екатерина Ричардовна, не туда Олейников ведёт Филипенко, не туда. Не в те дали. Филипенко должна сесть и крепко задуматься.