Колокол
Шрифт:
— Тогда не надо, тогда идите…
Майкл медлил, глаза его блуждали по комнате. Чувствовалось, он понимает, что разговор не клеится.
— Ну как там моя сестрица, причислена к лику святых? — спросил Ник, которому, похоже, тоже хотелось оттянуть прощание.
— Она — прекрасно, очень счастлива, — ответил Майкл.
— Когда мне о ком-то говорят, что он, мол, счастлив, я знаю — это не так. Об истинно счастливых людях этого никогда не говорят. Как считаешь, а, Тоби?
Тоби нервно вздрогнул от неожиданного вопроса — он уже настроился на роль наблюдателя.
— Не знаю, — сказал он.
— Тоби
— Миссис Гринфилд приехала, — ответил Майкл. — Ну, надеюсь чаще видеть вас в доме. Мне пора.
— Так верны слову…
— Приглядите тут за Тоби.
Ник рассмеялся, отчего вдруг сделался очень симпатичным, церемонно распахнул дверь перед Майклом. Неуклюже помахав рукой, тот скрылся в темноте.
— Нестойкий, — пробормотал ему вслед Ник. — Нестойкий, о Господи!
Он обернулся к Тоби.
— Думаю, вам самое время отправиться в постель, молодой человек. Они наверняка наказали встать в умопомрачительную рань. Да и за один день повидать столько полоумных в вашем возрасте, должно быть, крайне утомительно.
— Да, я устал, — сказал Тоби. — Пойду-ка наверх.
Он твердо смотрел Нику в глаза, решив во что бы то ни стало не показать, что нервничает.
— Да-да, наверх, — протянул Ник. Он развернулся к Мерфи, который прикончил ужин и теперь стоял в раздумье. — Наверх! Ап! — скомандовал он псу. Мерфи мгновенно подскочил и прыгнул. Ник подхватил его и прижал к груди. Из-за плеча выглянули улыбающаяся пасть и лапки. — Великое дело собака, — заметил Ник. — Ее можно научить себя любить.
Он перегнулся через стол, ухватился за горлышко бутылки и медленно двинулся прочь из комнаты. Тоби вслед за ним. Ник, все еще в обнимку с собакой, тяжело поднялся по лестнице на маленькую площадку, на которую выходили три двери.
— Ванная, — кивнул Ник. — Тут моя комната, там ваша. Он толкнул дверь ногой и локтем включил свет.
Тоби увидел аккуратную чистенькую комнату, металлическую кровать с белым покрывалом, камышовые циновки на полу, белый крашеный комод, растворенное настежь окно. Едва они вошли, на них потянуло теплым, благоухающим цветами ночным воздухом.
— Хорошо тут, наверху, правда? — спросил Ник. Он зарылся лицом в собачью шерсть.
Смутившись, Тоби ответил:
— Спасибо большое. Мне тут будет прекрасно.
— Выпьем по маленькой? — предложил Ник. — Стаканчик виски пополам с водой на ночь, а?
— Я совсем не пью, спасибо большое, — отказался Тоби.
— Ну-ну… Надо бы научить… помогло бы от сквозняков церковных…
Он спустил Мерфи на пол. Пес начал скакать, дергать за штанину, просясь снова на руки.
— Вот что, оставлю-ка я Мерфи, — сказал Ник. — С одеялами тут туговато. Он хоть ноги согревает на рассвете. Что может быть лучше собаки в постели. Останешься здесь! — обратился он к Мерфи.
— Спасибо, — сказал Тоби. Он прекрасно обошелся бы и без Мерфи, от него уже с души воротит. — Все очень хорошо. — Он сел на кровать. Сил больше не было, смертельно хотелось остаться наконец одному.
Ник остановился в дверях, глянул на него.
— Прежде чем уйти, скажу кое-что забавное. Вас сюда подсадили следить за мной. — Он улыбнулся, опять став симпатичнее и моложе.
Тоби тоже улыбнулся,
— Ну-ну — разве не все мы сторожа ближних своих? — сказал Ник. — Дверь не закрывайте, вдруг Мерфи захочется ночью выйти. Доброй ночи.
Ник скрылся за дверью, оставив ее открытой.
Тоби так за день вымотался, что вдаваться в изумленные размышления был не в силах. Он быстро сходил в ванную, вернулся и застал у кровати Мерфи. Обезьянья умная мордочка напряженно застыла, это смахивало на прелюдию атаки. Надо бы наладить с ним отношения, подумал Тоби и, примирительно протягивая руку, сказал:
— Мерфи, хороший песик…
Мерфи внял, задумчиво лизнул руку, глянув на Тоби из-под ресниц, чересчур длинных для пса. Тоби вспомнилось, что и у хозяина Мерфи ресницы чересчур длинные для мужчины.
Тоби посмотрел на полуоткрытую дверь. На площадке темно, в доме ни звука. Тоби хотелось бы помолиться. Он стал на колени, застенчиво кося глазом на дверь, но не мог собраться с мыслями. Он поднялся, пересек комнату. На притолоке был крючок. Тоби тихонько притворил дверь и накинул крючок. Тот вошел без звука. Вернувшись к кровати и став на колени, Тоби закрыл глаза. Вдруг что-то скрипнуло. Мерфи у двери начал скрестись в щелку тупыми когтями. Тоби вскочил и вновь отворил дверь, но пес и не думал выходить. Стоял, глядя на Тоби с раздражающей услужливостью, и, когда Тоби пошел и в третий раз стал на колени, подбежал, замер рядом с сосредоточенностью слабоумного и жарко задышал прямо в шею. Тоби сдался. Сил предпринять еще что-нибудь не было, он выключил свет и нырнул в постель, оставив дверь открытой. Он почувствовал шлепок, когда вспрыгнул Мерфи, и теплую тяжесть, навалившуюся ему на ноги. В полурастворенную дверь неторопливо струился через комнату густой, настоянный воздух. Спустя несколько минут мальчик и пес крепко спали.
Глава 5
Наступило утро. Вскоре после шести зазвонил колокол, но Дора знала, ее это не касается, это для тех, кто собирается к мессе. Пол встал рано не из набожности, а из желания поработать. Притворяясь спящей, Дора поглядывала, как он пишет за чертежным столом, который придвинул вплотную к окну. Комнату заливал бледный солнечный свет раннего летнего утра, и с постели ей видно было безоблачное, почти бесцветное небо, обещавшее еще один знойный день. Дора с огорчением вспомнила, что все летние платья остались в чемодане и придется ей снова облачаться в тяжеленный жакет и юбку.
Встала она, и то после неоднократных напоминаний Пола, только к завтраку — в половине восьмого. Трапезной общине служила большая комната на первом этаже меж двумя каменными лестницами, двери из нее выходили на площадку. Пищу в Имбере вкушали молча. За обедом и ужином кто-нибудь из общины читал вслух, за завтраком это было не принято. Дора была рада молчанию, оно избавляло от необходимости поддерживать разговор и давало возможность изъясняться жестами и улыбками, когда к ней тем же способом обращались — особенно миссис Марк или Джеймс. Она основательно подкрепилась чаем с тостами, поглядывая при этом через площадку, где уже припекало, на неистово сверкавшее на солнце озеро.