Шрифт:
Глава 1
Издревле на Руси люди веровали, что колокола обладают душой, и почитали их словно живых. При рождении ли душа вселяется в металл или с годами после усердных молитв остается тайной. Как и у человека, колокольное сердце может быть добрым или озлобленным. История знает случай, когда набатный колокол в Угличе подвергли казни отсечением уха. Углическому гласу народа вырвали язык, подвергли двенадцати ударам плетью и сослали на поселение в Тобольск только за известие о гибели благоверного царевича Дмитрия, сына Ионна Грозного. В летописях отражены и иные подобные жуткие примеры обращения с певучими существами из металла. Интересующийся читатель сможет запросто найти их во Всемирной паутине. Однако многие сокрыты по сей день и передаются из уст в уста. Как и положено любой легенде, сказ со временем обрастает исключительными подробностями и превращается в небылицу, но автор постарается избавить от лишнего
***
История произошла на переломе тысячелетий, точнее летом в 2000г, на Смоленщине. Здесь я перейду на повествование от первого лица. Друг моего детства Олег (имя изменено) имел пылкое увлечение. Олег занимался копом с металлоискателем. У кого-то увлечение – рыбалка или грибы собирать, а у нас – клады искать. Я частенько сопровождал его в поездках по заброшенным селениям, которых уже на картах нет, и названия остались в воспоминаниях сторожил. На тот момент Олег имел мощный металлоискатель последней модели. Скажу прямо дело это авантюрное и доверительное. Иногда приходится отбиваться от соперников или местной гопоты. Бывало, нам очень везло: однажды вдоль старого тракта детектор обнаружил россыпь золотых монет, а иногда и неудачи: на Брянщине наткнулись на немецкую мину. Что-то сбывали на блошином рынке, а иное оставляли себе. Весь гараж забит ржавыми военными артефактами. Каждый отпуск мы выезжали на раскопки, но тем летом я не смог составить компанию Олегу, о чем теперь вовсе не сожалею. Парень он напористый, закаленный, из разных переплетов выкручивался. Олег, конечно, посетовал, но отправился под Смоленск в одиночку на «буханке». Обещал вернуться через месяц. Земли Смоленщины пережили многочисленные кровопролитные сражения и тяжелые времена в истории России, поэтому до сих пор изобилуют сокровищами. Археологи и разного рода диггеры с авантюристами десятками собираются на коп испытать счастье в великом минувшем Княжества Смоленска. Каждому такому выезду предшествуют тщательные сборы, прежде всего в розыске архивных карт прошлых столетий и подготовке инвентаря.
Миновав Смоленск, друг отправился дальше в забытые богом деревни, где всегда можно поживиться, но с каждым годом все сложнее, так как делянки негласно распределены между оппонентами, и можно попасть в неприятную ситуацию. Это как во времена дикого запада, когда джентльмены удачи с оружием столбили новые территории, так и здесь с развалом СССР пришла анархия. Лихие люди наложили мохнатую лапу на доходное предприятие, как, впрочем, и на все остальное. Так ведь и не отпускают до сих пор, только спортивные костюмчики сменили на деловые. Однако кореш мой долго в этом бизнесе, его знают и уважают. Он наметил заброшенное поселение в волости, свернул с асфальтированной дороги на грунтовку, вскоре та сменилась колеей и серпантином запетляла в глубине лесной чащи. Машина перекатила через неглубокую лужу и забуксовала в комьях грязи. Автомобиль свистел, сопротивлялся и никак не желал выезжать из канавы полной глины. Олег покинул кабину, огляделся, прошел далее и заприметил впереди сбитый столбик, рядом разломанный щит. Плакат этот значил предупреждение «аномальная зона» выцветшими буквами.
Если углубиться, то Смоленская губерния славится загадочными местами. В чертовых оврагах, проклятых сторонах и иных дурных направлениях человека может охватить непонятный страх. В глухих лесах леший путает следы и заводит людей, на болотах встречают кикимор, прочие духи хитростью изводят местных жителей. Возможно, по этой причине на Руси зародился уникальный вид благовеста тремя одиночными ударами в большой колокол. Считается, что после первого воззвания нечисть замирает, после второго – исходит вон, а с третьим ударом и вовсе под землю проваливается. Размышлять о субъективных обитателях леса Олег не располагал временем. Смеркалось, а он преодолел только полпути. Доски и столбик, как никогда, лучше подошли, чтобы вырваться из ловушки. Олег подложил щит под застрявшее колесо, и машина с визгом выкатилась на сухое место. Совсем стемнело, когда он подъехал к развилке. Машина затормозила на распутье. Олег сверился с картами, и никакого перекрестка не обнаружил на плане. На старой карте проселочная дорога от этого места все время шла прямо. Хотя, естественно, за долгие годы в государстве поменялось все что угодно от дорог и политического строя до менталитета. Пока он разбирался с картами, со стороны примыкающего пути внезапный оглушительный удар нарушил тишину леса. От неожиданности и мощи звуковой волны Олег подпрыгнул в сиденье и выронил карты. Раскатистый звон отозвался эхом в лесу. Птицы переполошились, вспорхнули с ветвей и закружили с диким гарканием. Громоподобный удар во что-то железное повторился совсем рядом, и звуковая вибрация
Двери оказались незапертыми, и Олег проник во двор. Перед ним предстала картина: фигуры в длинных рясах суетились и охали в свете мелькающих фонарей возле звонницы. Олег приблизился и увидел на земле человека. Инок с изуродованным лицом распластался и не подавал никаких признаков жизни. От устрашающего зрелища комок подкатил к горлу Олега. Монахи сгрудились возле погибшего служителя и обходили вниманием гостя, занятые причитанием, пока сгорбленный старец, видно, настоятель, не обратился к Олегу:
– Пономарь наш.
Олег задрал голову и присвистнул.
– Ого. Высоко.
– Сорвался с четвертого яруса, – пояснил старец и добавил, – второй звонарь за месяц. Упокой его душу.
Пожилой монах глубоко вздохнул. На вопрос о постое на ночлег настоятель согласился, но от предложения провести ночь в опустевшей келье покойного звонаря Олег любезно отказался. Переночевал он в машине во дворе храма. Спал гость урывками, все время ему виделись кошмары. Утро выдалось благодатным. Солнечные лучи играли в пушистых облаках небосвода, предвещая ладный день. Омрачали лишь приготовления к погребению пономаря. В очертаниях церкви угадывалась древность постройки. Кое-где виднелся выбитый красный кирпич или облицовка разводами пошла. Олег приблизился к звоннице и без особых усилий вытащил кованый гвоздь из крошившейся стены.
– Вот ты где, – заслышал Олег вчерашний глуховатый голос монаха. Взгляд старца исподлобья источал холод и пронизывал до костей, но Олег выдержал тяжесть испытания взором мудрого человека и не отвел глаз. Все приложено при настоятеле и борода курчавая, и крест на груди, и посох в руке, обвитый змейкой на венце.
– Дело до тебя имеется.
Олег кивнул в знак, что готов выслушать со вниманием.
– Места здесь поганые.
Старец замолк, подбирая слова, и снова зашамкал шершавыми губами:
– Пропадают грибники, охотники. Теперь вот кара смертная и до нашего скита добралась.
И снова недолгая пауза. Олег суетливо вертел гвоздь в руке, не зная, как отделаться от разговора.
– Я бы предложил поскорее убраться тебе отсюда, да, видно, Бог послал нам тебя.
Старец перевел взгляд на колокольню, прикрыв глаза сухощавой рукой от ярких лучей солнца, и повелел:
– Поди за мной.
Олег насторожился и хотел было отказаться от экскурсии, но из учтивости за постой молчаливо последовал за монахом. Краем глаза Олег видел, как послушники установили гроб с погибшим на повозку и, понукая худощавую лошаденку, отправились на погост. Колючий холодок пробежал по спине Олега от присутствия смерти, вообще он уже захотел поскорее убраться из этого жутковатого места, но ведомый настоятелем и из уважения к сединам служителя Олег покорно продолжал путь. Скитник обладал неведомой силой убеждения, что ослушаться его чревато последствиями, какие только может вообразить впечатлительный ум. А шли они, точнее поднимались, по крутой винтовой лестнице на вершину колокольни. Монах осторожно ступал по осыпающимся выступам, он нащупывал каждый порожек, натужно кряхтел и указывал Олегу посохом, где обходить, а где и вовсе перешагивать ветхие ступеньки. Вид с верхнего яруса открывался потрясающий, но не это удивило Олега, а отсутствие колокола. С перекладины под куполом на жилистом тросе свисал обычный железнодорожный рельс. Они с трудом разместились на узенькой площадке. Высокие проржавевшие перила ограждения с витыми замысловатыми узорами когда-то уберегали от падений, но не в этот раз, так как с северной стороны зиял сводчатый проем без какой-либо ограды. Определенно с этого места пономарь и сорвался, отбив по себе последний благовест. Олег приметил удалявшуюся повозку и фигурки монахов в чащу леса. От страха перед высотой Олег ощутил неприятное головокружение, он ненавидел самолеты, поэтому всегда старался перемещаться по земле. Насколько помню, друг мой страдает навязчивой фобией высоты, но в тот раз, обдуваемый свежим ветерком, паника чудесным образом отступила. Хотя, вероятно, вовсе не ветер послужил причиной, как Олег потом признавался, а колдовской пронизывающий взгляд старца, заставляющий повиноваться и подавить малодушие. Неведомый магнетизм исходил от этого человека, какой излучает только икона. Олег окинул недоверчивым взглядом рельс заменявший колокол.
Конец ознакомительного фрагмента.