Колонисты Пандоры
Шрифт:
Из группы сразу выскочил здоровый парень с цифрой «13» на затылке.
– Кликуха Обезьян. Рейтинг опасности для общества «В». Получил год за перевозку самогона. Эта ходка вторая. Первый раз отмотал полторашку за причинение вреда здоровья новгородскому гражданину.
Выслушав рецидивиста, бригадир указал ему на площадку рядом с первым рядом кроватей.
Следом шаг вперёд сделал худой и невысокий зек. Лысый, без наколок. Его лицо украшал крестообразный шрам на правой щеке.
– Циклоп и все остальные меня знают. Для тех, кто не в теме, погоняло Крест. Рейтинг «С». Ходка четвёртая.
Выдав краткую характеристику, Крест без разрешения прошёл мимо одноглазого и принялся здороваться с явно авторитетными зеками за руку. А в это время из группы вышел следующий арестант.
В результате я узнал три десятка местных кличек каторжников и рецидивистов всех мастей. Причём сразу выделилась крохотная группа арестантов, ранее бывших на каторге звеньевыми и бригадирами. Понятно, что они высшая каста, заправлявшая на зоне.
Этих встречали нормально, а вот остальных придирчиво расспрашивали и затем распределяли по бригадам работяг. При этом первыми свой выбор делали наиболее авторитетные зеки. Только потом, свой голос подавали остальные.
Кроме Обезьяна, никто из номерных пока инициативу не проявлял. Насколько я понял, представители номерных банд тоже занимали свою нишу в местной иерархии.
Группировки под номерами «2», «6», «7», «13», «50» и «66» промышляли в городах Пандоры распространением левого алкоголя, кражами и мелким рэкетом, редко толкали наркоту. За дурь обычно давали немалые сроки, да и советы кланов боролись с её распространением весьма жестоко. За подобное членов банды дружинники обычно кончали на месте. Как говаривал дед, лучше всех бороться с преступностью могут только сами преступники. Старик открыто заявлял, что кланы и есть самая настоящая мафия. А все остальные просто мелкие хулиганы. Кланы нещадно давили любые организованные банды. И на каторге с номерными особо не церемонились, но разрешали составлять звенья из своих.
Во время этого действа я внимательно рассматривал собравшуюся публику и прокачивал варианты возможного развития ситуации. А ещё каждые десять – пятнадцать секунд, убирал с поля зрения системные логи импланта, чередовавшиеся с сообщениями, которые рассылал ИскИн зоны.
За первые полчаса, имеющие на это право, предъявили себя публике и их распределили по бригадам. Затем авторитет, которого Крест обозвал Циклопом, осмотрел нашу поредевшую группу.
– Ну а теперь выходят те, за кого в бараке номерные поручатся, – приказал он и из строя тут же выскочил Щербатый.
– Моя кликуха, Щербатый. Рейтинг опасности «А». Осуждён за хранение райской пыльцы на три года. Ходка первая. Перед этим два раза по шесть месяцев заезжал в колонию для малолеток ИК-1. Пахал на плантации хмеля. По жизни приписан к «тринадцатым», они за меня поручатся.
– Фюрер, этот уродец – точно твой пассажир? – с презрительной усмешкой поинтересовался Циклоп.
После его слов перёд строем появился лысый детина двухметрового роста с клеймом «13» на лбу. Едва звеньевой тринадцатых появился, как стало ясно, что он долго злоупотреблял нанитными стимуляторами роста мышечной ткани. Голый торс бугрился, рельефными мышцами, покрытыми наколками с многочисленными логотипами банды.
– Это точно наша скорлупа, – ответил он неожиданно высоким голосом.
– Значит, забирай своего нарколыжника и пока не отсвечивай, – буркнул одноглазый.
Далее из толпы по одному вышла дюжина свежеиспечённых каторжников, получивших прикрытие представителей разных банд и авторитетных бригадиров. И только одного из них не признали своим «шестьдесят шестые», видимо, из-за прошлых прегрешений. По итогу зек был отправлен в звено авторитета, который до этого помалкивал.
В результате от полусотни каторжников, выживших после прилива, в строю осталось одиннадцать фигур. Я всё время надеялся увидеть кого-нибудь из посёлка, но безрезультатно.
Циклоп осмотрел каждого и притормозил около могучего мужика, всё это время простоявшего в первом ряду.
– Выходи здоровяк, сейчас мы тебя приписывать будем. Предъяви-ка свою руку к осмотру.
Внимательно изучив все метки клейма и свеженькую букву «А» на запястье, Циклоп ухмыльнулся.
– Этого я к себе в бригаду заберу.
Затем такая же участь постигла ещё двух зеков первоходов. Четвёртый, выбранный Циклопом каторжник, судя по ухоженным рукам, принадлежал к категории городских служащих. Он начал нервно бурчать, что может выбрать сам бригаду. А потом едва не устроил настоящую истерику, попытавшись выкрикнуть лозунг либертарианцев.
Однако докричать ему не дали. Из-за спин авторитетов выскочил коренастый зек, с клеймом «66» на лысом черепе и технично отправил горлопана в нокаут. А собратья по банде оттащили бузотёра внутрь барака. Всё это произошло с молчаливого согласия одноглазого.
Ещё шестерых новичков, Циклоп подробно опросил и лично распределил по бригадам. Как я понял из шепотков собравшихся, почти все прибывшие, чтобы их никто не трогал, обязаны выполнять по две нормы выработки. Причём, работая каждый день без выходных. И чем ниже у бригады статус, тем более опасное и менее продуктивное место в карьере ей выделяется.
И всё время, пока авторитет прохаживался вдоль запертых ворот, он будто не замечал меня. Дядя явно решил оставить жителя фронтира на потом. В принципе плевать, я и так не жду ничего хорошего.
Наконец, покончив с определением статуса последнего арестанта, Циклоп остановился напротив.
– Руку! – рявкнул он.
Я не стал выкаблучиваться и показал ему свежее лазерное клеймо. Увидев рейтинг опасности «Е», одноглазый удивлённо произнёс.
– Слышь, дикарь. А ты за что сюда заехал?
– Не знаю, мне приговор не объявляли. А последнее, что я помню, как пытался напасть на дружинников Смирнова, – судя по реакции, Циклоп темнит, и ему заранее сообщили обо мне.
Уж слишком демонстративно он меня игнорировал, явно готовясь устроить небольшое представление. Тем временем расслышавшие мой ответ авторитеты перестали скалиться.
– И почему это смирновцы тебе сразу яйца не отстрелили? Обычно они и за меньшее в биорасщепитель кладут.
– Они стреляли, но не добили, – сказал я и, расстегнув комбез, показал недавно зарубцевавшийся след от плазменной пробоины.