Колония на кратере
Шрифт:
С закатом солнца «Нэшамони» вышел из маленького залива; Марк дал ему прозвище Миниатюрная бухта, а овраг, ведущий в гору, назвал Лестницей, потому что он действительно служил как бы лестницей для того, кто хотел добраться до зеленой равнины Пика. Переезд от Пика к острову Ранкокус мог совершаться без труда во всякое время, потому что в этих морях для такого рода плаваний совершенно достаточно определить лишь направление ветра, который дует здесь в одном и том же направлении, за исключением каких-нибудь случайных шквалов.
Марк был совершенно счастлив, видя, как прекрасно «Нэшамони» служит в открытом море; особенно гордился этим Боб, уверявший, что он готов отправиться на нем до берегов какого угодно материка. «Бриджит», не предъявлявшая таких претензий, осталась на якоре в Миниатюрной бухточке, и наши друзья отправились все на «Нэшамони». По неизменному морскому обычаю, хотя больше ради формы, были установлены вахты, так что каждому из наших моряков предоставлялось известное число часов для отдыха; но на этот раз никто из трех приятелей не захотел воспользоваться своим правом.
Солнце едва стало показываться на горизонте, как они уже очутились в виду острова Ранкокус. Нетрудно себе представить, с каким нетерпением Марк ожидал конца пути. Для того чтобы время шло незаметнее, а отчасти и для того, чтобы предстать перед молодой женой в более привлекательном виде, Марк немного занялся своим туалетом, хотя он никогда не пренебрегал им и даже, несмотря на свое полнейшее одиночество, ежедневно принимал ванну и брился по утрам.
Приблизившись к берегу, Боб поднял на мачте небольшой флаг; то был условный знак, по которому ожидавшие возвращения Боба должны были узнать о том, что его поиски увенчались успехом.
В числе всевозможных предметов, коими предусмотрительный Хитон запасся перед своим отъездом из Америки, оказались и три палатки, приобретенные им на распродаже казенного военного имущества. Эти палатки и служили теперь жилищем для переселенцев. Они были раскинуты у подножия горы на прибрежной равнине; Боб указал их Марку.
Тут же, вблизи военных палаток, паслись козы, коровы, жеребята; на маленьком плоту, служившем пристанью, стояла молодая женщина; она протягивала руки, как будто призывая к себе кого-то: вдруг ноги ее подкосились, и она опрокинулась навзничь, будучи не в силах справиться с охватившим ее радостным чувством. Боб так искусно сумел повернуть судно, что оно прошло вблизи самого берега, еще не доходя до пристани, так что Марк мог свободно соскочить на землю, что он и не замедлил сделать. Боб был настолько деликатен, что отошел опять от берега и пристал в другом месте, не желая нарушить своим присутствием трогательную минуту свидания молодых супругов. Полчаса спустя Марк и Бриджит присоединились к остальным. Марк обнялся и поцеловался с сестрой и ее мужем, которого он еще не знал. Весь этот день был рядом трогательных сцен и перекрестного огня вопросов и ответов. Марку пришлось пересказать все, что с ним произошло за это время. Слушая его рассказы, молодые женщины испытывали безотчетный страх при описании землетрясения и не успевшего заглохнуть нового вулкана. Но Марк успокоил их, сказав, что именно этот вулкан будет ограждать их от многих опасностей, и вместе с тем уверил их, что подземные силы перестают быть опасными с той минуты, как только найдут себе выход наружу.
Переселенцы наши прожили целую неделю на острове Ранкокус, всецело предаваясь своему счастью. Однако осторожность не позволяла слишком полагаться на ту сомнительную безопасность, которой они временно пользовались здесь. В группе островов Бэтто, как и всюду, были враждующие между собой группы, и доброму Урууни стоило на этот раз немалого труда принудить все эти враждующие между собой группы подвластных ему дикарей отпустить Боба и его друзей целыми и невредимыми. Вот почему нашим переселенцам следовало немедленно покинуть этот остров и скрыть свои следы. С перевозкой коров, коз и жеребят им предстояло много затруднений: на пинасе не было помещений для четвероногих пассажиров, но все же для одного животного нашлось бы место, причем возможно было поместить еще и шесть или семь человек.
Понятно, что прежде всего надо было увезти в надежное место всех женщин и наиболее ценные предметы; этот первый транспорт отправился под командованием самого Марка, Хитона и Сократа, тогда как Боб и Биглоу остались для присмотра за скотом и остальным имуществом.
По их расчетам выходило, что пинас может вернуться обратно не ранее чем через восемь дней. Но на этот раз плавание оказалось более затруднительным, так как пришлось идти против ветра. «Нэшамони» вышел в море с закатом солнца, а на следующее утро находился уже в виду вулкана. Вулкан был в этот день сравнительно спокоен; правда, временами здесь слышался еще глухой подземный гул, и порою из его жерла вылетали громадные осколки камней; но это были уже последние прощальные ракеты гигантского фейерверка.
Ночь была очень темная, но около полуночи Марк заметил, что море стало спокойнее, из чего он заключил, что «Нэшамони» находится под ветром у острова и, вероятно, уже недалеко от него. Слишком уверенный в своей памяти, Марк не дал себе труда отметить или рассчитать по компасу место входа в Миниатюрную бухту, о которой он рассказывал своим спутникам как о прекрасном и надежном убежище для их судов, совершенно скрытом от всяких посторонних глаз. На самом деле оказалось, что она так хорошо скрыта, что и сам Марк не скоро сумел отыскать ее, что подало, конечно, повод к некоторому подтруниванию на его счет. Но вот «Нэшамони» благополучно вошел в бухту, где на своем месте стояла красивая тезка Бриджит. Молодая женщина не могла удержаться от улыбки при виде этой хорошенькой шлюпки, носившей ее имя и столько времени заменявшей ее в глазах ее супруга.
Бриджит сгорала от нетерпения скорее увидеть ту дивную равнину, о которой муж рассказал ей столько чудес, и едва наши путники причалили к берегу, как она, ловкая и проворная, как газель, опередила всех и очутилась в горной долине на целых четверть часа раньше остальных.
В одну минуту путники развели огонь и подвесили над ним котелки. Многочисленные винноягодники были так доверчивы, что было положительно жаль злоупотреблять их доверчивостью. Двумя выстрелами Хитон уложил на месте достаточное количество этих птиц для того, чтобы их хватило на всех. Марк захватил с собою с Рифа целую корзину свежих яиц, которые теперь пришлись очень кстати. Свежие яйца, жареная птица, сладкие смоквы, а также молоко и мякоть только что сорванных кокосовых орехов были главными блюдами этого вкусного, хотя и незатейливого завтрака, которому прекрасный горный воздух и моцион, а главным образом всеобщее довольство и добродушие придали еще более прелести и вкуса.
Потребовалось почти двое суток на то, чтобы перенести груз «Нэшамони» в эту горную долину, прозванную Бриджит Эдемом. Две из палаток были также привезены сюда; они имели дощатый пол и были весьма больших размеров, но, в сущности, в этом благословенном климате едва ли чувствовалась большая надобность в крыше над головою, так как непроницаемые шатры зеленой листвы деревьев с успехом заменяли ее в случае надобности. Рядом с двумя раскинутыми палатками устроили и для скота подобие навеса, крытого соломой, так что уже на третьи сутки наши переселенцы устроились отлично. Тогда Марк стал подумывать о второй поездке на остров Ранкокус, где его ожидали товарищи.
Плавание это от одного острова к другому становилось все менее затруднительным для Марка, который с каждым разом лучше знакомился с направлением морских течений, характером волн и силой ветра. На этот раз он выехал с рассветом и около полудня был уже на острове Ранкокус. Здесь, не теряя даром времени, путники сразу же приступили к загрузке пинаса. Одну корову и ее теленка также нашли возможным принять на борт «Нэшамони», и в тот же день под вечер судно опять отплыло на Пик.
И это плавание совершилось вполне благополучно. Правда, немало возни наделала корова, прежде чем решилась подняться в гору; она упрямо упиралась, пятилась, не шла, несмотря даже на удары палкой, — тянуть ее насильно за собой было бы слишком трудно, а потому решили некоторое время нести ее теленка на руках; теленок кричал, и это заставило упрямую корову следовать за ним.