Колония на кратере
Шрифт:
Марк прохаживался теперь взад и вперед по небольшой площадке Пика с целью дать отдохнуть глазам, как вдруг появившийся в отдалении предмет сразу приковал его к месту и почти лишил способности дышать. Предмет этот был появившийся вдали парус.
Со дня исчезновения Боба Бэтса глаза Марка теперь впервые видели судно. Оно, казалось, направлялось как раз к этому острову, как будто намереваясь укрыться под защитою его скалистых берегов. То было парусное судно. Двух ли, трех ли мачтовое, — об этом Марк еще не мог судить.
У бедного отшельника тряслись колена, он весь дрожал так, что был принужден на время опуститься
Но нет! Он не ошибся: белая точка все еще виднелась на том же месте. Марк схватил свою подзорную трубу, чтобы лучше рассмотреть это судно, и вдруг у него вырвался громкий возглас радости:
— Пинас! «Нэшамони»!
Как безумный он бросился вперед, махая платком, как будто его могли увидеть на таком расстоянии. Прошло четырнадцать месяцев с тех пор, как это маленькое судно было унесено бурей, и вот после такого промежутка времени оно, казалось, снова пыталось вернуться к тем берегам, которые служили ему колыбелью.
Как только к Марку вернулись самообладание и рассудительность, он тотчас же прибег к наивернейшему способу, чтобы обратить на себя внимание: он дал два выстрела из своего ружья и затем повторил еще несколько раз тот же прием до тех пор, пока на пинасе подняли флаги. В тот момент пинас находился уже почти под самым Пиком. Но вот и с судна раздался ответный выстрел.
По этому сигналу Марк бросился бежать бегом навстречу судну; несколькими скачками спустился он к оврагу и, не переводя духа, как безумный, мчался все вперед и вперед, рискуя каждую минуту сломать шею. Менее чем в полчаса он добежал, едва дыша, до места, где стояла его «Бриджит», и вскочил на судно.
Когда Марк миновал последний выдающийся в море утес, выйдя из своей потайной бухточки, невольный крик радости и счастья сорвался с его уст: всего в каких-нибудь ста саженях расстояния его глазам предстала «Нэшамони»; судно шло, придерживаясь берегов и, очевидно, отыскивая удобное место для того, чтобы пристать к острову. С пинаса тоже отозвались: Марк и Боб узнали друг друга. Боб по старой матросской привычке подбросил в воздух свою шапку и издал три громких возгласа, тогда как Марк, совершенно обессилевший от волнения, принужден был опуститься на скамью, а вслед за тем он выпустил из рук и шкот [29] и потерял сознание. Очнулся он в объятиях своего друга на палубе «Нэшамони».
29
Шкот — снасть для растягивания паруса и управления им. (Прим. ред.)
Прошло более получаса, прежде чем Марк вполне овладел собой. Наконец, слезы облегчили его душу; он не стыдился этих слез, слез радости, при встрече со своим старым другом. Тут он заметил присутствие еще одного лица на судне, но так как человек этот был темнокожий, то Марк решил, что, вероятно, это какой-нибудь туземец с тех островов, где по пути остановился Боб, и потому не обратил на него должного внимания. Боб заговорил первый:
— Мистер Марк,
— Спасибо вам, дорогой Боб, спасибо! Судя по тому, что я вижу, вы, верно, пристали к одному из населенных островов неподалеку отсюда. Но для меня является загадкой, каким путем вы, Боб, сумели отыскать Риф?
— Риф! Да разве это Риф? — с удивлением воскликнул Боб. — Должно быть, земля здесь кверху дном перевернулась с тех пор, как я расстался с вами!
Марк рассказал Бобу о том перевороте, который совершился в его отсутствие, и затем в кратких словах передал ему всю свою эпопею за это время. Бэтс весь превратился в слух, с жадностью слушая его рассказ.
— Так вот она причина-то всех тех землетрясений! — воскликнул Боб. — Поверите ли, в то время, как у вас все это здесь стряслось, я был более чем в полутораста милях от этих мест, но и у нас были такие землетрясения, что даже старому опытному матросу невозможно было устоять на ногах. Два дня спустя к нам присоединилось судно, которое в ту пору находилось без малого на сто миль ближе к северу, чем мы, и что же? Ведь весь экипаж рассказывал, что там, в открытом море, им казалось, что небеса с землею сошлись.
— Вы говорите о каком-то судне, Боб! Но разве возможно, чтобы вы где-нибудь повстречались с ним в этих местах?
— Нет, мистер Марк, напротив, это весьма возможно. Впрочем, самое лучшее, конечно, будет, если я расскажу вам все мои делишки по порядку. Однако, сойдем на берег.
Вход в маленькую бухту находился в двух саженях от них. Оба судна вошли в нее и причалили к берегу. Затем приятели в сопровождении того же туземца стали подыматься на гору. Выйдя на поляну, ни Боб, ни его спутник не могли удержаться от шумного выражения радости и восторга при виде всех чудес этой долины. К немалому удивлению Марка, темнокожий говорил на том же английском языке, как и Боб. Желая ближе разглядеть этого спутника своего друга, Марк обернулся в его сторону и с первого же взгляда узнал в нем знакомое лицо.
— Боб! — воскликнул он, с трудом переводя дух. — Неужели это в самом деле Сократ?
— Да, сударь, это самый Сократ и есть, да и Дидона, его жена, тоже не за сто верст от вас.
Сократ и Дидона были слугами его жены, которых он оставил при ней. Тысячи мыслей, воспоминаний и предположений разом зашевелились в мозгу Марка; тем не менее он воздержался от всяких преждевременных вопросов. Собственно говоря, он в глубине души чего-то опасался, и потому какой-то безотчетный страх удерживал его.
Боб опасался за своего друга, предвидя слишком сильное для него волнение, и преднамеренно старался ослабить то впечатление, которое должен был произвести его рассказ на Марка.
Когдо пинас, вместе с находившимся на нем Бобом, был унесен в море прошлогоднею бурей, то злополучному моряку не оставалось ничего более, как довериться произволу волн, которые, перекидывая его судно с утеса на утес и с рифа на риф, наконец, вынесли его часа три спустя совершенно невредимым в открытое море. Уцелел пинас среди подводных рифов и камней только потому, что буря вздымала волны высоко, и даже поверх скал и рифов для «Нэшамони» было достаточно воды.