Колония
Шрифт:
— Но зачем вы держите архитектора в доме? Его рана наверняка достаточно зажила.
— Моя дочь без ума от него, и я хочу держать его там, где могу внимательно следить за ними обоими.
Хамуд кивнул. Недостаточно внимательно, знал он. Бхаджат хватит ума, чтобы добиться своего.
А аль-Хашими между тем спросил:
— Я все еще не понимаю, что она делала на базаре в такое позднее время.
— Я всего лишь ее шофер, — ответил Хамуд. — Она велела мне ехать на базар, и я сделал, что мне велели. — «Она прореагировала точь-в-точь как ты, молча добавил он, когда услышала, что мы собираемся убить архитектора.
— Я должен отправить ее на «Остров-1». Это единственный способ спасти ее.
— А моим людям нужно каким-то образом нанести удар по Всемирному Правительству. Революционное движение либо шагает вперед, либо разваливается.
— Тогда ударьте где-нибудь в другом месте, не в Багдаде.
— Нам понадобится транспорт. И оружие. И взрывчатка.
Аль-Хашими коротко кивнул.
— Отлично. Я позабочусь о том, чтобы вы получили их. Но оставьте в покое Багдад.
Ты хочешь сказать, оставьте в покое Бхаджат, подумал Хамуд. И рассмеялся про себя. Но она оставит тебя, о шейх, и последует за мной. И архитектора она тоже покинет ради меня.
Медленно, как раз с такой неторопливостью, чтобы не сделать ее оскорблением, Хамуд поднялся на ноги. Он слегка поклонился, а затем направился к выходу. Когда крейсер повернул на изгибе дороги, он слегка покачнулся, но раздвинувшая его губы знающая улыбка осталась на месте.
Я получу нужные нам транспорт и оружие, сказал он себе. А Бхаджат пойдет со мной.
Как только Хамуд закрыл за собой дверь, аль-Хашими нажал клавишу на панели.
Экран заполнило лицо его последней по счету белокурой секретарши.
— Сэр, — сообщила она со странной улыбкой на лице, — мы получили доклад с вертолета наблюдения.
Он закрыл глаза.
— Что там?
— Ваша дочь покинула дом вместе с канадским архитектором.
— Понятно.
Секретарша зачитала полный рапорт пилота, включая составленное в осторожных выражениях сообщение о продолжительности времени, когда Бхаджат и Маккормик оставались вне поля зрения под деревом в уединении среди развалин. Когда аль-Хашими открыл глаза, то увидел, что секретаршу доклад, кажется, позабавил.
Я с огромным удовольствием сотру с твоего лица эту улыбочку, подумал он.
— Это полный доклад? — спросил он.
— Да, — подтвердила она.
Он кивнул.
— Пошлите шофера, Хамуда, обратно ко мне.
Экран опустел. И почти тут же Хамуд снова шагнул в кабинет и уселся, скрестив ноги, перед шейхом.
— У меня изменение в плане, — уведомил его аль-Хашими.
— Да?
— Вы убьете архитектора. Нужно придать делу вид несчастного случая… что-нибудь вроде попытки ограбления, как вы пробовали в первый раз. В его смерти не должно быть никакого намека на политическое значение.
Хамуд кивнул и подавил улыбку.
— Но он должен умереть и как можно быстрее. Я хочу, чтобы он умер!
11
Новое Золото, Новые Конкистадоры, и Никаких Туземцев.
Приблизительно 0.002 земной массы вращается вокруг солнца в виде метеоритного материала. На первый взгляд это может показаться не таким уж огромным, за исключением того факта, что почти весь этот материал собран в теле
…Доступ к этим ценным ресурсам фундаментально прост — коль скоро экономически решится задача доступа в космос.
Земные горняки в общем-то счастливы, когда находят одно-десятипроцентную концентрацию искомого материала, распространенного по бесполезному камню. В поясе астероидов… мы можем найти концентрацию полезных элементов в целых девяносто процентов…
Экономическая цена камня стометрового диаметра с железо-никелевым составом равна полутора миллиардам долларов с лишним, основываясь на 3.8 миллионах тонн железа, 360 000 тонн никеля и 84 тоннах платины.
Цена одной лишь платины будет 32 250 000 долларов. В единственном каменноугольном хондрите тех же размеров цена золота была бы 15 250 000 долларов.
Дэвид сидел один за столом в своем однокомнатном доме, перебирая пальцами клавиши компьютерного терминала, словно пианист на концерте, играющий сложный ноктюрн Шопена.
Он не переставал гадать об Эвелин. Если она покинула колонию по собственной воле, то как она сумела это сделать? И почему она не связалась с Дэвидом и не дала ему знать о своем отъезде? Возможно, она не могла, — подумал он. Или времени не было.
— Эта колония — капкан, — бормотал он про себя. — Тюрьма. Но они не могут вечно держать меня здесь под замком.
Но пальцы его продолжали работать, словно жили самостоятельной жизнью, Хладнокровно выуживая данные из запасов памяти компьютера. По мере того, как тянулись часы за часами, Дэвид пересмотрел данные по продаже «Островом-1» энергии странам Земли. Он проверил досье на членов совета Директоров и поискал по перекрестным корреляциям столкновение интересов — как политических, так и финансовых.
Лишь поздно ночью Дэвид отключил наконец терминал и дремотно откинулся на спинку кресла. Голова у него так и плясала.
Все было тут. Вся картина. Скрытая, местами искаженная, а в других областях туманная. Но общий абрис был достаточно ясен.
«Корпорация «Остров-1, Лимитед» и ее родительские корпорации были не просто жертвами надвигающегося апокалипсиса. Они помогали вызвать его.
Они ведут войну, сказал себе Дэвид. Войну против Всемирного Правительства. Войну против человечества.
Все было так логично. Борьба за существование. Битва за выживание. Транснациональные корпорации против Всемирного Правительства. Прибыли против нужды. Богатые против бедных.
А мы на их стороне, понял Дэвид. «Остров-1» — часть корпорации. Доктор Кобб помогает им.
Экологическая война. Нить тут была тонкая, но Дэвид проследил абсурдные метеоусловия, досаждавшие ключевым районам мира. Они всегда приводили к ослаблению Всемирного Правительства. И часто приводили к усилению корпораций как в случае с наводнениями в Скандинавии, стерший с лица Земли государственный притенный комплекс и вынудивший норвежцев покупать энергию у Северо-Африканского комплекса корпорации «Остров-1».