Колония
Шрифт:
Им можно прожить вполне масляно, если главарь не дурак. Общины пятнашек — на оброк, сами — королями по трассе: охота, грабеж, сбор трофеев и последующая реализация их на рынках поликластеров. В дальних предгорьях плато еще какой-то поликластер стоит, точно пока не разведали, да и по дороге имеются.
Если мое предположение правильно, то банда герильяс для нас сейчас самая главная проблема. Пока ее не решим, не будет Форт-Россу ни спокойствия, ни свободной дороги для поездок. Промежуточный итог более чем печальный. Мы у них не выстегнули никого, они же убили бойца анклава. Хорошего человека.
Правда, еще имеется очень тревожный Доусон.
Полный злости, я вышел из дежурки, медленно обошел стену по периметру, оглядывая свое небольшое хозяйство. Поселок словно вымер. Никакого движения вокруг строений — жуть. Непривычно было видеть Форт-Росс замершим. Не должно так быть.
— Хвостов уже на месте! — крикнул Юрка из дверей башенки. — «Королева» кочегарит рядом.
«Будем надеяться, что проходы они нормально закрыли, — в порядке старательного аутотренинга подумал я. — У них в группе есть „Удар“, способный доставать цель издалека и надежно, „дегтярь“ и ППШ для ближнего боя. И корабельный фальконет на кормовом вертлюге, наконец!»
Но разум ехидно говорил мне совершенно другое: с хорошим оружием в колонии реальный напряг. Всякой рухляди много, а настоящих автоматов — три штуки АКМ на всех! Что можно сделать прямо сегодня? Только навеки отдать второй ППШ Эйнару Даггсону, а последнюю «Сайгу МК-03» из резерва — Стародубцеву-старшему, взамен его «колчака». Дальше будем оперировать дульнозарядными… Завал. Помощь зала не помешала бы в столь сложный для ума момент.
Хорошо бы спуститься к людям, приободрить их, рассказать, что происходит, и вообще доложить, какие меры принимаются руководством Колонии. Женщины нервничают, дети напуганы.
На крышу форта поднялась Туголукова. Серьезная, собранная, даже жесткая.
Через плечо здоровая сумка-укладка, в которой что-то металлически позвякивало. Жуткий звук, многообещающий.
— Федор Дмитриевич, немедленно верните Хвостова, я поеду туда, — решительно заявила Светлана.
— Куда туда, Света, сиди здесь… Один в твоей помощи уже не нуждается, остальные скоро приедут.
— Но я должна…
— Ты должна здесь работать, — устало прервал я, — а не под пули лезть, фронтовая сестра, блин. Ступай вон к Барине, поддержи, успокой, вколи чего-нибудь, не знаю. Что с ней, кстати?
— Сильный эмоциональный стресс. Я уже уколола успокоительные, там Нионила сидит. Мне же раненых осмотреть надо.
— Если парень ранен, то с ним лучше в помещении работать, с инструментами и светом, а не в поле на коленях. Так?
— Федор Дмитриевич… Ладно, хорошо.
— Ну, вот.
— Секундочку! На парапет присядьте, пожалуйста, — неожиданно жестко приказала докторесса. — И руку дайте.
— Светлана, ты что это делаешь? — подозрительно насупился я.
— Помолчите. Да вы можете без движения минуту, ну что такое!
Ловко нацепив манжету тонометра, она померила давление, внимательно посмотрела на меня.
— Так, ясно, гипертонический криз, — отпуская руку, сказала Туголукова. — Давайте мышцу.
— Какую такую мышцу!
— Заднюю, какую… Ягодицу, — окончательно перехватила инициативу врачиха.
— Светочка, давай потом, а? — тут же заерзал я. Боюсь уколов.
— Потом само собой, и прошу не спорить.
Быстро, сноровисто и совсем небольно продырявив мне седло, все еще недовольная докторша сказала:
— Посидите тут, а лучше полежите. И нельзя резко вставать.
— Ладно, ладно, ты иди там, Света, занимайся…
— Хорошо, но потом обязательно зайдите.
Я кивнул. Отомстила, что ли?
Вслед за докторшей почти одновременно появились Стародубцев и Джузеппе Риччи. Пистолета-пулемета у последнего не было, отец дал его младшему сыну, оставшемуся на позиции. Я не успел ничего им сказать, потому что со стороны залива до нас громко и отчетливо долетел страшноватый то ли вой, то ли смех чудовищной мифической нежити, издаваемый судовой сиреной «Клевера», спертой, как я (и не только я) уверен, с какой-то атомной подводной лодки:
— У-уу-а-аа-и-ий-ях-ях-ях-ях!!!
Маурер мощи компрессора не пожалел и включил машинку на полную громкость, вблизи обмочиться можно. Явились гости! Значит, мимо Цусимы пошли.
Я хотел резко встать и рвануть к башне, до которой было всего-то ничего, но ноги странным образом не послушались, быстро дойти не смог. Радист уже вовсю принимал доклады и переговоры, давая мне отмашку: не мешай, сам все знаю! Затем Вотяков, не отрывая взгляда от экрана РЛС, мотнул головой в сторону наушников, но потом понял и включил громкую.
Сев прямо на каменный пол возле открытой двери, я решил, что нужно успокоиться, остыть. Опять большего не могу сделать, только слушать. В эфире стоял «pile up» — столпотворение, вызванное большим количеством вызывающих и принимающих станций.
— У нас чисто, по левому никого.
— Ленни, жми к Мауреру!
— Поняла, уходим…
— Встал удобно, Эйнар, отодвинься в реку, перекрываешь пулемет…
— «Елена», три лодки вижу, все остановились возле щита, читают и думают, оба пулемета направлены на них.
— Зови по рации одного из них к себе, Ули.
— Уже позвал, молчат, боятся…
— Сканирование пишешь?
— Уоки-токи слабенькие, пишу.
Если противник подслушивает наши переговоры, то по плотности радиообмена вполне может подумать, что тут стоит военная база типа пентагоновской Диего-Гарсии, расположенной на одном из шести основных островов архипелага Чагос, затерявшегося в Индийском океане.
Сейчас шквал стихнет.
Так и вышло, в какой-то момент вдруг стало тихо.