Колыбель предков
Шрифт:
Эндрюс работал в Гоби еще несколько лет, но череп недостающего звена так и не попал ему в руки. Наконец наступил печальный момент расставания с пустыней, которая принесла ему столько радостей и огорчений. Проезжая в последний раз котловину Шабарак-усу, он с грустью смотрел на «пылающие скалы» и думал: «Увижу ли я вас еще когда-нибудь?»
Если бы в момент этих невеселых размышлений добрый волшебник шепнул Эндрюсу, что пройдет несколько дней и он будет держать в руках череп недостающего звена, он высмеял бы волшебника. Однако, когда 10 декабря 1929 года в банкетном зале одного из пекинских ресторанов его подозвал к своему столу Дэвидсон Блэк и тихо сказал: «Рой, мы нашли череп: Пэй Вэнь-чжун извлек его из пещеры 2 декабря», — он понял, о каком черепе идет речь…
Третичный человек
Во все времена Азия, далекая и таинственная, соблазняла воображение мыслителей, поэтов и ученых, которые взывали к ней,
— Профессор Блэк, извините, что отрываю вас от работы. Из Чжоукоудяня привезли записку от Пэй Вэнь-чжуна. Он просил вас ознакомиться с ней незамедлительно.
В дверях рабочего кабинета декана антропологического факультета Пекинского объединенного медицинского Колледжа стояла секретарша Ольга Гимпель. В руках она держала конверт с короткой надписью: «Профессору-доктору Дэвидсону Блэку». Хозяин кабинета торопливо отложил в сторону небольшой предмет, который только что осторожно обрабатывал скальпелем. Он поднял близоруко склоненную над столом голову, повернулся лицом к двери и смущенно улыбнулся.
— Благодарю, мисс Гимпель. Вы правильно сделали, что прервали мои занятия. К тому же вы знаете, у меня нет забот, которые я бы не оставил, услышав о том, что есть новости из Чжоукоудяня. Так о чем там пишет Пэй?
Ольга Гимпель подошла к столу и передала письмо. Блэк неторопливо вскрыл конверт и извлек из него листок тонкой бумаги, исписанный размашистым почерком Пэй Вэнь-чжуна.
Он ждал такого сообщения в течение трех лет, с тех пор, как в 1927 году были возобновлены раскопки в Чжоукоудяне. Впрочем, справедливости ради следует сказать, что ожидания начались значительно раньше, более десяти лет назад. Как быстро летит время! Кажется, совсем недавно ему по рекомендации Эллиота Смита предложили должность профессора и руководителя анатомического факультета Пекинского объединенного медицинского колледжа, а ведь приглашение последовало в 1918 году. Блэк, взволнованный вестью из Чжоукоудяня, снял халат и небрежно бросил его на спинку стула. Удивительно. по браться за скальпель или перо сегодня не хотелось, рабочее настроение исчезло. Добрая мисс Гимпель советовала ему отдыхать от «бдений». Что ж, он так и поступит…
Блэк недаром принял предложение Фонда Рокфеллера, который финансировал Пекинский колледж. В конце концов, если бы не грезилась ему ясно осознанная мечта, следовало бы отправиться в США, вернуться в родной Торонто или, напротив, остаться в Европе. Но пригласили его вскоре после того, как Блэк совершил путешествие через Атлантику и прибыл в Нью-Йорк. Он посетил знаменитый Музей естественной истории, где, работая над коллекциями, познакомился, а затем подружился с директором, известным «патриархом палеонтологии» Генри Фэрфилдом Осборном и одним из ближайших его сотрудников Вильямом Диллером Мэтью. К тому времени Блэк окончательно выбрал путь в науке. Проблема возникновения человека и его эволюция — вот что концентрировало все, что с детства захватывало воображение: путешествия в дальние неведомые страны, где люди делали первые шаги по Земле, возможность заниматься не только антропологией, но также геологией и палеонтологией. Попытки способствовать решению загадок «рождения человека» позволяли применять накопленные знания, работать с наслаждением и самозабвенно. В Музее естественной истории Блэк встретил полное понимание. Беседы с Осборном и Мэтью превратили его в искреннего сторонника гипотезы центрально-азиатской прародины человека. Чтобы внести практический вклад в обоснование ее, нужно было отправиться ближе к предполагаемому центру, где развертывались главные события, связанные с таинствами возникновения человечества. Поэтому предложение переехать в Пекин подоспело как нельзя кстати. Блэк, не колеблясь, принял его.
На деле все оказалось значительно сложнее, чем представлялось в грезах. Приступить к поискам черепа недостающего звена в соседних с Центральной Азией районах Китая удалось не сразу. Дело в том, что программу антропологических исследований, разработанную Блэком по прибытии в Пекин, руководство колледжа встретило прохладно. Главную часть ее составляли планы поисков остатков древнейшего человека, но директор считал, что они на долгий срок отвлекут Блэка от его прямых обязанностей по службе, и отклонил предложение. Антрополог, однако, не сдавался. Воспользовавшись пребыванием в Пекине Алеша Хрдлички, Блэк попытался создать антропологическую ассоциацию, главной целью которой могли стать поиски недостающего звена. Однако из новой затеи ничего не вышло. К тому же гость чуть не погубил дело: в лекции «Антропология азиатских народов», которую он прочитал в феврале 1920 года перед членами миссионерских медицинских ассоциаций Пекина, он долго рассуждал о причинах «парадоксального отсутствия» следов раннего человека в центральных районах Азии. Их не нашли там не потому, что не искали, как следовало сказать, а оттого, оказывается, что древний охотник никогда туда не проникал! Переселиться «в сердце Азии» ему мешали суровые климатические условия и география — пустыни, полупустыни, безводные степи. Хрдличка, таким образом, отрицал главные принципы центрально-азиатской гипотезы! Он не пытался скрыть скептического отношения к ней, когда говорил об открытии Дюбуа «предчеловека» и, возможно, «очень ранних человеческих форм» в Нидерландской Индии, а также отмечал полное отсутствие их в Центральной Азии.
С последний фактом спорить не приходилось — ни каменных изделий эпохи палеолита, ни костей палеолитического человека в Центральной Азии до сих пор действительно не находили. А что если поискать? С большим трудом Блэк получил небольшую сумму денег, и отправился на север Китая в провинцию Жэхэ, намереваясь заняться обследованием пещер и террас в долине реки Ланьхэ. Безрезультатность поездки обескуражила Блэка: на правильном ли пути находится он? Возможно, прав Хрдличка, утверждая, что Восточная и Северная Азия заселялись человеком с юга? Вот почему следующую экспедицию Блэк нацелил на Сиам, страну известняковых гор и многочисленных пещер. Идеальное место, где можно повторить триумф Дюбуа! Увы, снова неудача: сиамские пещеры заполняли твердые как камень травертиновые слои. Раскопки их требовали значительных материальных затрат и времени, а результаты не обещали обильных и интересных находок. Блэк вернулся в Пекин, упрекая себя за «отступничество» от идей Осборна и Мэтью. И когда вскоре последовало заманчивое предложение переехать в Австралию, на континент, расположенный рядом с Явой, «домом питекантропа», Блэк не раздумывая отказался. Как он мог поехать в Австралию, когда в 1922 году в Пекин из Сан-Франциско прибыл Эндрюс и его коллеги, готовые ринуться в Гоби на поиски недостающего звена, а из Парижа приехал молодой палеонтолог Пьер Тейяр де Шарден, направленный в Азию Институтом палеонтологии человека?! Экспедиции поставили перед собой цель организованной и целенаправленной проверки правильности теории Осборна — Мэтью. О какой Австралии можно говорить в такой ситуации?
Блэку казалось, что он близок к осуществлению давней мечты начать практические исследования на территории Центральной Азии. Вместе с женой он присоединился к Эндрюсу и совершил поездку в Ургу с «целью антропологических исследований». Он воочию познакомился со страной, которую «теоретики от палеонтологии» объявили родиной человека.
Поездка не разочаровала Блэка. После возвращения, в том же 1922 году, он составил новое подробное письмо Эдвину Эмбрелю, секретарю Фонда, финансирующего колледж. Блэк призывал его выделить средства на поиски недостающего звена: «Все положительные данные приводят к заключению, что ареал рассеивания человека и его предка следует искать где-то в Центральной Азии. Пекинский объединенный медицинский колледж находится в исключительно благоприятном положении в свете перспектив изучения расовой анатомии и, таким образом, становится самым восточным форпостом в осуществлении исследований, которые могут пролить свет на происхождение человека…» Увы, его красноречие и страстная убежденность ни к чему не привели. По-прежнему скептически относился к «прожектам» Блэка директор колледжа Генри Хутон, который к тому же безжалостно оценил центрально-азиатскую гипотезу как «совершенно никчемную». Блэку не оставалось ничего другого, как следить за событиями, которые развертывались в Ордосе и Гоби. Что-то удастся найти Тейяру де Шардену и Эндрюсу?
На целые полгода исчезли в лесах Ордоса Тейяр де Шарден и его спутник директор Тяньцзиньского музея Эмиль Лисан. Путешествовали они по старинке — на мулах и ослах, неторопливо обследуя один за другим лессовые каньоны, отыскивая кости вымерших животных, оббитые первобытным человеком кварцитовые гальки и надеясь как-нибудь найти кости древнейших людей Центральной Азии. Вести, которые иногда достигали Пекина, а через него Европы, то наполнялись оптимизмом и надеждами, то огорчали. Сначала поразила всех газета «Манчестер Гардиан». Основываясь на телеграфных сообщениях, она заинтриговала читателей сенсационной новостью: французские путешественники обнаружили в песках Шарооссогола шесть скелетов древних людей и минерализованный череп! У последнего — характерные для обезьянолюдей особенности: сильно убегающий назад лоб и огромные надглазничные валики. Автор корреспонденции сетовал, что Тейяру де Шардену не удалось найти нижнюю челюсть, но кости вымерших видов носорогов, слонов, бизонов, лошадей и верблюдов не оставляли сомнений в глубокой древности находок. Можно представить волнение антропологов! О громадном интересе к находке свидетельствовал и тот факт, что сообщение перепечатал английский журнал «Nature». Ведущий английский антрополог Артур Кизс, комментируя событие, писал об «открытии величайшего значения» и о «нетерпении», с которым антропологи ожидают исчерпывающей публикации. Но вскоре последовало досадное разочарование — оказывается, в Шарооссоголе найден всего «один зуб и бедро» (!), которые к тому же лишь с «любой степенью определенности можно отнести к палеолитическому человеку Азии!..» И хотя Блэк, осмотрев находки, уверенно заявил, что «ордосский зуб — первая настоящая часть скелета ранее неизвестного палеолитического человека Азии», эффект сообщения «Манчестер Гардиан» конечно поблек.
Правда, французские путешественники все-таки сделали по-настоящему великое открытие — они нашли в Ордосе несколько стоянок древнекаменного века, погребенных под многометровыми толщами песка и желтой лессовой глины. Глубокая древность грубых каменных орудий Шуйдунгоу, первых на территории Центральной Азии, не вызывала сомнений — в слое они лежали вместе с костями слонов, носорогов, баранов, убитых первобытными охотниками более 10–15 тысяч лет назад.
Открытия не замедлили последовать. Десятки тысяч каменных орудий нашла в Гоби экспедиция Эндрюса. Дэвидсона Блэка вдохновил выдающийся успех, и он в журнале «Бюллетень Геологического общества Китая» опубликовал большую статью «Азия и дисперсия приматов». Применяя принципы теории Осборна — Мэтью, Блэк задался целью доказать, что центр происхождения и рассеивания приматов, включая современных и ископаемых антропоидов, а также обезьянолюдей и человека, располагался в центральных районах Азии. Обобщение и сведение воедино фактов по ископаемым и современным приматам казалось делом трудоемким. Тем не менее Блэк справился с задачей. Что касается итоговых выводов, то они не отличались от выводов Осборна, Мэтью и Грабо: «Огромный центр рассеивания лемуров, низших узконосых и антропоидных обезьян, а также человека должен располагаться в Азии. Никакой другой земной массив не представляет географические условия, нужные для такого центра». Центральная Азия рассматривалась Блэком как «обширная биологическая лаборатория, где осуществлялась дифференциация наших предков».