Колыбель
Шрифт:
— Налей мне.
— Я тебе не официант.
— Ты мне друг.
— Ладно, как друг налью.
— Так наливай, чего задумался!
— Да ладно. Я вот что подумал, Гильгамеш. А ведь, может быть, Убудь наша и не единственная такая в мире.
— О чем ты?
— Она ведь остров, а представь себе архипелаг. Ты задумывался, что по форме Убудь похожа на половинку раковины, что плавает в воде, а скала расположена там, где скрепляются створки?
— И что?
— А то, что в других раковинах нет такого перла, как
— Выпей, Денис, а то у тебя уже пена на губах.
— Надо понимать, раньше здесь был клуб девственниц и, соответственно, девственников. Они чистенькими доживали до своей младенческой смерти, и тамошняя жизнь подновлялась светлыми душонками. А ты сломал машину, промывка душ — ёк! Тут их начали брюхатить!
— Если есть женщина, она должна носить.
— А ты думал, кого они здесь рожают? Мертвецов. Здесь ведь, если говорить честно, по отношению к тому миру — смерть. Или та по отношению к Убуди, не знаю.
— Не знаешь, так помалкивай.
— Почему это? У меня как раз охота пофилософствовать. Какие, выясняется, дураки все эти Эпикуры: пока есть я, нет смерти, придет смерть, меня не будет. Вот, смерть есть, и ни одна проблема не разрешена ее приходом. Стой!
— Я не хочу вставать.
— Хотя бы девушку отпусти, она, кажется, все уже сделала.
— Я сам решу, кого мне отпускать, а кого на ужин съесть.
— Ты не замечал, твои шутки становятся все тошнотворнее? Но сейчас я про другое.
— Про какое?
— Ты же бессмертен! Впрочем, я тоже, судя по всему. Те, кто попал на Убудь не через кладбище… ты меня понимаешь?
— Что тут понимать, это всегда было понятно. Иди, милая. Наливай, Денис!
— То есть мы будем находиться здесь вечно?! Ты не Гильгамеш, ты сам Мардук.
— Что?!
— Это не ругательство.
— А ты смешон, как человек, который вдруг стал бы бегать по становищу и с выпученными глазами кричать: «Я когда–нибудь все равно умру!» Что известно, то понятно.
— Можно сколько хочешь пить и никогда не болеть. И сколько хочешь гурий! Слушай, я не принимал ислам и не гибнул за веру от бомбы возле американского посольства. За что мне это?!
— Выпей и успокойся.
— Слушай, пан Мардук, ты можешь ведь в любой момент построить лодку и уплыть отсюда. Хотя нет, ты не можешь, ты же вернешься в свою проказу.
— Не говори мне неприятных слов.
— Ты сам иногда бываешь таким хамом…
— Не смей так со мной разговаривать, я сын вождя!
— А я вообще царь царей. Владетель Вавилона и победитель Глиняной Колоссии.
— Единственное, чего ты повелитель, — это своего телефона. Его нельзя купить, его нельзя отобрать. Подари мне его.
— Да, нашу совместную жизнь надо как–то заканчивать. Рано или поздно ты меня сожрешь. И может, даже не образно. Кто тебя знает…
— Ты начал говорить — заканчивай.
— Почему нельзя продать? У всего есть цена.
— Слушаю тебя.
— Мотор эти бараны починили. Я сам слышал.
— Да.
— Это ты велел достать катер?
— Зачем это мне? Я не хочу, чтобы ты уплывал.
— Значит, сами. Техническое любопытство заставило. Хотелось посмотреть, про что это им рассказывал товарищ инженер. Но кто в воду лазил? Петроний в очередной раз где–то самоубился.
— Железная лодка тарахтела один раз, больше не может.
— Горючее? Ну, это даже я соображу: спирт. Спирта у тебя много. Символично.
— Я не хочу больше учить новые слова твоего языка.
— Мой сын сгинул в чане с бражкой. А я поплыву с острова на топливе…
— Не говори чепуху. Ты знаешь, твоего сына там нет.
— Ладно. От чепухи к делу.
— Я слушаю.
— Я отдам тебе телефон не на берегу.
— А где?
— Мы отплывем в ту сторону, в которую отплыл товарищ инженер Ефремов. Заодно проверю, как они починили катер. Ты будешь плыть рядом. Держаться за борт и плыть. И когда берег будет уже далеко, я отдам тебе телефон. Я тебя не обману. Телефон представляет ценность только здесь, «там» он мне не нужен. Там их…
— Я подумал и согласен.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
1
Когда Денис очнулся, воды уже «отходили» с острова. Катер болтался в овальном бассейне, как жестянка в луже, то глухо ударяясь о бетонный край, то с металлическим скрипом проводя по нему бортом. У волны хватило сил, чтобы зашвырнуть плавсредство на середину острова, но на обратном пути она обессилела.
Денис медленно перевернулся со спины на живот встал на четвереньки и выглянул из пошатывающегося укрытия. В бассейне, помимо катера, плавало несколько переломленных пополам пальм, пляжные зонты ножками вверх, полотенца, корзины для белья и два тела, уткнувшиеся лицами в воду. По ступеням, поднимавшимся к роскошному входу, быстро стекали волны грязной воды, неся с собой разнообразный легкий мусор. Обгоняя волны и легкомысленно подпрыгивая, летела вниз по лестнице ватага апельсинов.
Спасенный встал на подрагивающих ногах, огляделся. он уже узнал место, куда его занесло. Он тряхнул головой, пытаясь определить, что с ней, что это за неприятный шум, и понял, что с его головой все в порядке. Просто над островом стоит многоголосый, то сливающийся в общее звучание, то распадающийся на отдельные очаги, вой человеческого ужаса. Над входом в отель виднеются огромные буквы «PARADIZ». Физиономия Дениса расплылась в улыбке полнейшего удовлетворения: «Я вернулся!»