Колыбельная для Титана
Шрифт:
Блин, к сожалению, нашла. И тут же выскочила обратно в коридор. Это я уже там поняла, что искать надо было не героизм, а что-нибудь типа фантазии с хорошо развитой сообразительностью. Потому что моего «Зорро» хватило только на то, чтобы вякнуть:
— Привет, Наташа! Это не то, что ты подумала!
Игнатова, уже отошедшая на порядочное расстояние, с удивлением обернулась, смерила взглядом мою категоричную персону и выгнула брови дугой:
— Да ну? То есть вы с Сашкой не встречаетесь?
— Э… а к-как ты догадалась?
Говорю же: к мозгу за помощью надо было обращаться!
Наташка
— Для начала: у тебя халат надет на голое тело, — я быстро скрестила руки на груди. — А во-вторых, ты выходишь из его спальни.
Закрыла глаза: туше! Чистая победа. От такого не откреститься…
— Да ладно! — вдруг звонко хихикнула Наташа, положив ладонь мне на плечо, — не боись! Я так понимаю, ваши отношения — тайна? Обещаю бережно ее хранить.
— Честно? — совсем по-детски переспросила я.
Она кивнула:
— Честно-пречестно!
— И даже Егору не скажешь?
— Особенно Егору. — Взгляд Игнатовой стал суровым, как у полководца перед атакой. — С этим бабуином я вообще разговаривать не хочу! О, кстати… — девушка обернулась в сторону лестницы: кто-то быстро поднимался, прыгая через три ступени, — помяни черта. Иди к себе, Ева. Я его отвлеку!
И, улыбнувшись так, что на секунду мне за Егорку стало страшно, Наташа решительно потопала ему навстречу. А я бросилась в противоположную сторону, думая, что, если братец упустит свою нимфу и на этот раз, я лично вручу ему премию «Неудачник года». Блин, ну разве можно променять такую девушку на какую-нибудь Светочку-Оленьку-Катеньку? Красивая до неприличия, сообразительная, дружелюбная и к тому же действительно его любит! Потому что если бы не любила, уже давно прибила бы за то, как он с ее отцом скооперировался. Хотя…
Уже дернув за ручку дверь своей спальни, я остановилась и прислушалась… Возможно, насчет миролюбия Игнатовой я и погорячилась. Пожалуй, пора менять одежду и спешить брату на выручку. Пока одна добрая девочка его сначала не лоботомировала, а потом не стерилизовала до кучи.
Прикиньте, еще полгода назад я всерьез думала, что самые бурные выяснения отношений были у нас с Шуриком. Наивная! Наташка с Егором быстро завоевали пальму первенства в этом сомнительном виде спорта. Буквально в тот момент, когда я ступила на порог кухни, мне в голову полетел крупный такой бергоффский ковш килограмм в пять весом. Ага, тот самый, из рекламы, с двойным дном.
— Ева, ложись! — гаркнул Богдан, доселе тихонько сидевший за барной стойкой. Рухнула, даже не задумываясь. Еще и голову руками прикрыла на всякий случай. — Ну ты прямо как маленькая! — проворчал братец, подходя ближе и опускаясь передо мной на корточки. — Слышишь ведь, что здесь ведутся полномасштабные военные сражения, а входишь как бессмертная — в полный рост.
Подняла на братца возмущенный взгляд (не забывая при этом кивать в ответ на невнятные извинения Егора с Наташкой):
— А нужно перебежками или кувырком?
— Зависит от обстоятельств, — серьезно ответил тот. — Но самый эффективный способ — бросить перед собой что-нибудь гремучее, громко представиться и сказать: «Расступись! Я иду!» Это помогает: по отношению к другим членам семьи
Удивленно изогнула бровь:
— Я думала, уже здесь.
Поскольку парень занял хозяйскую ванну, мне пришлось идти в гостевую на втором этаже, но я и подумать не могла, что он будет сидеть в душе так долго. Покосилась на часы: четверть часа, однако. Что он там делает? Нехорошая мыслишка пришла на ум, но я отбросила ее как нереальную. Ну не может же человек быть настолько ненасытным! Или может?..
— Так, — протянул мне руку Богдан, — наши бойцы опять сосредоточились друг на друге. Уйдем с полигона.
Я кивнула и поднялась на ноги. Тихонько, по стеночке, добралась следом за братцем к барной стойке и заняла соседний стул. Отличные, кстати, места выбрали: в первом ряду. Все слышно, видно, теперь главное, чтобы взрывной волной случайно не зацепило…
— И что? Часто они так… общаются? — выразительно указала глазами на пролетевшую через всю кухню тарелку. Я, конечно, и раньше слышала, что у Наташки с Егором какие-то особые отношения, просто не догадывалась о размере катастрофы. И, честно говоря, немного смущало равнодушное поведение Богдана, который хмыкнул, передал пакет с мюсли и ответил:
— Да вот, как в пять лет впервые подрались, выясняя, кто первым залезет в домик на дереве, так с тех пор и воюют. А мы наблюдаем и болеем.
В обратном направлении полетело скомканное полотенце. Молодец, Егор, жалеет Наташку. Она-то в ответ в него соусником замахнулась.
— Осколочная граната! — быстро сориентировался Богдан, выставляя перед нами две разделочные доски. Щиты, ага.
— Болеете? — переспросила я. — За кого? За Наташу или за Егора?
— За то, чтобы у них однажды разум прорезался! — мрачно отрезал Богдан, услышав, как соусник с грохотом врезался в стену. — У кого первого — не важно. Пока, правда, ни фига не получается. Наташка считает, что Егор кобель…
— Кобель!! — словно в подтверждение его слов, рявкнула Игнатова. И схватила тяжелый стеклянный противень.
Богдан тяжко вздохнул:
— Надо признать, здесь она права. С другой стороны, будь она с ним, он стал бы куда меньше кобелем. А может, и вообще перешел бы на моногамные отношения. Ну а Егор в ответ называет Наташку…
— Вонючка!! — взревел старший братец, этот наш доморощенный миротворец, срывая с крючка прихватки. Мои любимые, между прочим.
— Да, именно так, — как ни в чем не бывало кивнул Богдан. — Вонючкой. Здесь он не прав, но это — единственная кличка, которую он сумел придумать за годы их кровопролитной «дружбы».
— Я в шоке… — пробормотала, глядя, как эта воинственно настроенная парочка кружит вокруг стола. — Ему же двадцать один год! А ведет себя… на пятнадцать!
Дизайнер хмыкнул:
— Я думал, ты скажешь «на пять»!
— Я хотела, но на пять он уж больно сильно вымахал!
— Смерть тебе, ирод поганый! — заглушая мои рассуждения, взвыла Наташка.
Егор тут же метнул в нее перчатку:
— Ты в своей Америке совсем разучилась на родной речи объясняться!
— Я в своей Америке в тепле сидела, под солнцем! А здесь снег, слякоть и стужа! Я мерзну!