Колыбельная для Титана
Шрифт:
К сожалению, идеи для решающего «поступка», который должен был выстлать белой скатертью путь к моему личному счастью, не имелось еще даже в зародыше, потому пришлось выползать из постели и приступать к творчеству. В смысле к подготовке к походу в универ, с одной стороны, и попыткам придумать что-нибудь эпическое, великое, имеющее стопроцентную вероятность успеха, — с другой.
— Ну, давай, Полина, — минут через десять приказала своему отражению в зеркале, — ты всегда была сообразительной знахаркой. Блесни интеллектом, не позорь седины!
Увы, ничего толкового на ум не приходило. Наверное, потому,
Но сдаваться ведь тоже не выход!
Посмотрела на себя в зеркале: блин, красавица! Не девушка — пэрсик! Чего ему еще надо, этому Соколову? Глазки как… ну, не алмазы в три карата, но точно какой-то драгоценный камень напоминают. Брови вразлет, как крылья хищной птицы… или, скорее, вороны, но это не так поэтично. Губки тоже все из себя, хотя…
Покосилась на черную помаду в руке, вздохнула и пошла копаться в закромах. Минут через пять достала другую — темно-красную, почти бордовую. Провела по губам.
— Ничего, — подмигнула себе с утешением, — мужики любят Кармен. А тому, кто меня в универе первый шалавой назовет, я нос сломаю. И остальные сразу поумнеют.
Жалко, конечно, что сейчас не Хеллоуин — я такой помадой только на этот праздник губы и крашу. А то бы натянула корсет и явилась к Богданчику с бюстом «а-ля Эльвира». Он бы мне сразу по всем грехам индульгенцию выписал. Но жизнь, как говорится, полна несправедливостей.
«И вот, например, одна из них: сидит на кухне и смотрит на меня большими голодными глазами. Чем же я тебя заслужила-то, а?» — пробормотала себе под нос и уже вслух добавила:
— Привет, мистик с труднопроизносимым именем. Как жизнь?
Он скривился даже слишком выразительно для его инфантильной натуры, и я сразу поняла: жизнь у парня — не сахар.
— А ты куда-то собралась?
— Да тут недалеко, — кивнула с улыбкой. — В универ. Хочешь со мной?
— А там кормить будут? — серьезно уточнил он. Ну, ясно: опять всю морковь из холодильника выжрал. Сумел бы — и лед поотковыривал. Не повезло бедняге: у меня техника с No Frost: ничего лишнего.
Хотя странный мистик какой-то, честное слово. Вроде взрослый, даже умный, а чтобы в магазин сходить — так ноги, видимо, не оттуда растут. Я думала: посажу на диету, не стану кормить с ложечки — он сам как-то догадается, что провиант надо добывать и, желательно, за пределами моей кухни. Ни фига! Сидит, мучается, одну морковку грызет, уже волосы рыжиной отдают, а как-то ситуацию исправить — ни в какую. И что прикажете с ним делать? Я же на двое суток уезжаю, вернусь — тут один скелет будет. Как мне потом ментам доказывать, что он был не привязанный? Ни один же трезвомыслящий человек не поверит, что парень, у которого в кармане почти пять кило убитых енотов, умер от голода, живя в соседнем с продуктовым магазином подъезде.
— Ладно, собирайся, — приказала этой бестолочи. — Поедешь со мной.
— Кушать? — подпрыгнул египетский троглодит.
Закатила глаза:
— Ну, если повезет, то и кушать тоже. А так пристраивать тебя
Он уставился на меня долгим тяжелым взглядом, сведя на переносице широкие брови.
«Неужели обиделся на хозяина?» — удивилась я. Как-то не похоже. Обычно он все мои колкости мимо ушей пропускает…
Ан нет! И сейчас не подкачал: подумал, прикинул что-то в своей не в меру умной голове и деловито попросил:
— Лучше чтобы он был поваром.
Блин, ну что за человек!
— Мечтать не вредно! — буркнула, натягивая пальто и демонстративно кивая на настенные часы: мол, пора двигать булками к выходу. Ну а чего ждать? Есть-то в доме уже все равно нечего. Финита, завтрак! Теперь придется что-то по дороге искать, а на это нужно время. Так что, «вставай, мальчик, соловьи уже пропели, кузнечик прочирикал». — Хочешь повара, а получишь недоучку-хирурга. Но если будешь хорошо себя вести, он тебе с работы ножку притащит.
— Куриную? — сразу заинтересовался мистик.
Я фыркнула:
— Костик — патологоанатом! Откуда у него в морге куриные ноги?
Ева Моргалис
Вечером на вокзал ехали двумя партиями: я, Алекс и Наташа в одном такси; Богдан с Егором — в следующем. Полина явилась раньше всех и ждала нас у выхода на перрон. Причем ждала в лучших традициях Хатико: безмолвно глядя в сторону особняка, почти не шевелясь и искренне радуясь моему появлению. Правда, Богдану пятнадцатью минутами спустя она радовалась еще сильнее, но это уже мелочи. Тот, кстати, тоже был счастлив ее видеть. И вообще счастлив — добраться наконец до поезда и смыться из-под чрезмерной и такой неожиданной опеки Егора. Так и сказал, яростно сжимая кулаки:
— Уберите от меня этого полудурка, или я за себя не отвечаю!
Учитывая, что на голове у метросексуала красовалась шапка с длинными ушами-помпончиками, а на штанине сзади виднелся красочный след от удара, несложно было догадаться, какая кошка пробежала между братьями. А вот не надо было Богдану так долго собираться, а потом еще высокомерно высказываться о том, что он думает обо всей нашей поездке. Хотя Егору на этот раз и правда не повезло: билеты попались аховые. Причем себя с Наташкой он поместил в СВ: для брата это всегда было принципиальным вопросом. А вот нас отправил в последнее купе у самого туалета. Учитывая общее состояние поезда, перспектива провести там ночь выглядела грустно.
Впрочем, не для всех.
— Я с тобой в одном СВ не поеду! — неожиданно заявила Наташка. И добавила, гордо задрав нос: — Маньяк!
Я удивленно покосилась на Шурика:
— Что это с ней? Она ведь всегда у него ночует, когда у нас гостит.
Заклинатель ухмыльнулся:
— А это ему сегодня с утра Светочка позвонила. И оставила радостное сообщение на автоответчике: предложила провести вместе выходные. Наташка услышала, теперь злится.
— Ого… — пробормотала, глядя на Игнатову с куда большим пониманием. Да если бы Шурику Вика вот такое сообщение оставила, я бы на него не просто злилась. Я бы ему глаза выцарапала. Или в лягушку превратила. Причем обоих и безвозвратно!