Колыма ты моя, Колыма
Шрифт:
– Чего ж тут не понять. Сейчас с нашим народцем лучше вообще поменьше контачить. Вот завтра, как проспятся, дело другое. Дмитрий Родионович, а может, нам вдвоем спирт разгрузить? Пятьсот литров – это если пить, то много, а если грузить, то не очень. За полчаса справимся.
– Согласен. Пойдем, там сейчас Лешка должен быть, он нам поможет.
Однако младшего Лопатникова у вертолета не оказалось.
Вместо него канистры со спиртом охраняли пилот и так и не отошедший от вертолета Сизоку Токудзаки, о котором в суете все забыли.
– А брат мой
– Он подходил, Дмитрий Игоревич, постоял здесь минут десять, а потом ему кто-то позвонил, и он ушел. Просил вам передать, что скоро вернется.
– Эх, разгильдяй несчастный. Раз в жизни его о чем-то попросил, так он и того сделать не может, – раздраженно, но без злобы в голосе сказал Лопатников. – Интересно, куда это его понесло? Ладно, не маленький. Вернется, сам скажет. Так, Антон, подгони сюда любой вездеход.
Балякин отошел, а Лопатников обратился к старому японцу:
– Простите, Сизоку-сан, что я до сих пор вам не показал, где жить, не накормил, но сами видите – обстоятельства. Мою дочь в лесу два беглых зэка чуть не изнасиловали, вся охрана перепилась.
– Ничего страшного, Дмитрий-сан, я все понимаю, – спокойно ответил японец.
– Скажите, а можно мне сейчас тяжести таскать? – неожиданно вспомнив о своем радикулите, заставившем его тащить с собой японца, спросил Лопатников.
– Небольшие можно, – невозмутимо ответил Токудзаки.
– А десять килограммов как считать, за большую тяжесть или нет? – Лопатников спрашивал не просто так, канистры со спиртом, которые он сейчас собирался разгружать, были как раз десятилитровыми.
– Десять килограммов можно.
Послышалось ворчание двигателя, и из темноты выдвинулась корма вездехода. Подъехав на несколько шагов, машина встала, и из люка показался начальник охраны:
– Сколько сюда грузить будем?
– Сюда немного, – отозвался Балякин. – Канистр пять. Это у нас будет пробная партия, первый заход. Завтра утром отправим.
– А кто повезет?
– Пошлешь кого-нибудь из своих. Да, Антон, и вот еще что. Если мы просто так им спирт пошлем – то любой дурак догадается, в чем дело. Нужно действовать хитрее. Сделаем так: пусть тот, кого ты к якутам пошлешь, скажет им, что, мол, у меня день рождения. И это я их как соседей угощаю. Дескать, решил, что зря мы с ними ссорились и хочу нормальные отношения восстановить. Пусть кроме спирта захватит тушенки пару ящиков, муки мешок. Что им там еще нужно? Может, непродовольственного чего?
– Керосину для примусов пару жестянок им подкинуть, соляры, табаку, – посоветовал Балякин.
– Точно. И при таком раскладе они уже от подарка не откажутся. А потом, когда уже спиваться начнут, вспомнят мою доброту и не станут из-за земли особенно ломаться.
– Старейшина спирт может не взять.
– Завтра нам старейшина не помешает. А потом с ним что-нибудь случится – я ж тебе уже говорил.
– А завтра почему не помешает?
– Его в поселке не будет. Мне Дашка сказала, что он зачем-то в Охотск собирался, завтра он еще скорее всего вернуться не успеет.
– Ясно. Значит, в этот вездеход мы сейчас грузим то, что завтра якутам повезем. А остальное?
– Пока в другой вездеход. На складе я это дело держать не хочу. Есть у меня подозрение, что наши архаровцы давно к нему ключи подобрали. Подгоняй второй вездеход, а мы пока этот нагрузим.
Когда Балякин подогнал вторую машину, Лопатников с помощью пилота вертолета уже успел переправить в вездеход пять десятилитровых канистр со спиртом, ящик тушенки и мешок муки. Сейчас он грузил туда же жестянки с керосином для примусов.
– Помогай давай, Антон, – скомандовал Лопатников.
Балякин присоединился к разгрузке, но не успели они проработать вместе и пяти минут, как из-за ближайшего барака показались две темные фигуры. То, что это не старатели, Лопатников понял сразу – слишком прямо они держались и слишком ровно, без пьяных зигзагов, шли. Свет от фар вездехода упал на лица подходивших, и Лопатников узнал своего брата. Но кто это с ним? Второго человека он никогда раньше не видел.
– Лешка, где тебя носило? – спросил Лопатников, шагая навстречу брату.
– Дима, помнишь, я тебе говорил о своем друге из Москвы? – отозвался Алексей.
– Ну да.
– Так вот знакомься. Это Андрей Михайлович Захарович, – Алексей показал на своего спутника. – А это, Андрей Михайлович, мой старший брат Дмитрий, про которого я вам рассказывал.
Нежданный гость шагнул вперед и протянул старшему Лопатникову руку. Недоуменно нахмурившись, хозяин прииска все же пожал ее. Младший брат и правда недавно упоминал о каком-то встреченном в Магадане московском друге и о том, что приглашал его в гости на прииск, но подсознательно Лопатников ожидал, что этот друг окажется ровесником Алексея. Этот же человек был значительно старше.
– Рад с вами познакомиться, Дмитрий. Леша про вас много рассказывал, – вежливо сказал Захарович.
– Я тоже рад, – после недолгой паузы ответил Лопатников. – А как вы сюда попали?
– Мы тут поблизости с друзьями охотимся, – спокойно ответил Захарович, стараясь, чтобы его голос звучал как можно дружелюбнее. – Пока, правда, без толку. А Леша мне говорил, что ваш прииск тут недалеко, вверх по течению, в гости приглашал. Вот я и решил приглашением воспользоваться.
– Я как раз ходил встречать Андрея Михайловича, – сказал Алексей. – А то он бы один наш поселок мог и не найти.
– Ясно. А я уж думал, куда ты запропастился. Ну что ж, хорошим гостям мы тут всегда рады. Антон!
– Да, Дмитрий Михайлович. – Балякин высунулся из вертолета.
– Закончишь разгрузку без меня. У нас тут гость, невежливо заставлять его ждать. Пойдемте, Андрей Михайлович. – Лопатников сделал широкий приглашающий жест. – И вы, Сизоку-сан, – Лопатников вспомнил про молчаливо стоящего в сторонке японца, – тоже пойдемте в дом. Вот, познакомьтесь, Андрей Михайлович, это Сизоку Токудзаки, самый лучший врач из всех, с которыми мне в жизни приходилось иметь дело.