Колышек у вербы (Рассказы)
Шрифт:
Серёжа заметил, что папа, который раньше всегда говорил «наша Украина», теперь и пишет и говорит «наш Алтай», «наша Кулунда».
Целую неделю прожил Серёжа в совхозе, а так и не увидел папиного сюрприза. Каждое утро, пока Серёжа ещё спал, папа садился в машину и мчался в степь. А возвращался он тогда, когда Серёжа уже спал. Ну что это, в самом деле — некогда ему даже поговорить с собственным сыном!
И вдруг в воскресенье утром папа склонился над Серёжиной постелью:
— А ну, вставай, соня! Я в твои годы с солнцем поднимался.
А какие особенные годы у Серёжи? Всего-навсего восемь лет.
Ну,
— Мама, где мои сандалии? Мама, где моя рубаха?
— Всё раскидал, — сердилась мама. — Сколько я тебя учу аккуратно складывать одежду на стул у кровати! Вот не будет тебя папа ждать.
Но папа ждал, и Серёжа скоро собрался. Конечно, мама опять задержала: заставила выпить молока и съесть два куска хлеба с маслом. Правда, один кусок Серёжа успел незаметно опустить в карман, когда мамы не было в комнате.
И вот они с отцом уже сидят рядом в грохочущем «газике». Папа ведёт машину, а Серёжа жадно смотрит вокруг. Ох, какая она — Кулундинская степь! Широкая, длинная, всё тянется и тянется.
— Гляди, сынок, — закричал папа, — вот тебе и сюрприз!
Серёжа глянул вперёд и удивился: прямо в небо упирались макушки весёлых шелестящих берёз. Целая роща.
— Ты же говорил — голая степь! — закричал Серёжа, чтобы папа лучше услышал его.
— На Кулунде много таких ярких прохладных берёзовых перелесков, — сказал папа, когда они въехали прямо в рощу и остановили машину. — Их зовут здесь «колки».
— Они молодые, эти деревья? — спрашивал Серёжа.
— Нет, наоборот, очень старые, — объяснял папа. — Слышишь, что шепчут эти белокожие деревца? Приложи ухо к стволу.
Серёжа прижался щекой к гладкой коре, закрыл глаза, и вдруг кто-то рядом зашептал:
— Мы много веков назад прилетели издалека в виде крохотных семян-самолётиков. Здесь в низинках пустили корни.
Серёжа открыл глаза и засмеялся: как интересно рассказывают берёзки. Он, конечно, понимал, что это папа говорит от имени деревьев, но, наверное, и они сами сказали бы точно так же, если б только умели говорить.
— А теперь, — вдруг серьёзно, почти строго, сказал папа, — прислушайся.
Вокруг звенели песни. Множество крылатых певцов жило в ветвях деревьев, и каждый по-своему разговаривал с деревцами, с травой и с лесными цветами. Разноголосые трели неслись со всех сторон.
— Певчие птички, — прошептал папа. — Вот какой сюрприз я тебе сделал: подарил целую рощу вместе с весёлыми певцами.
Чудесный подарок сделал папа Серёже. И как только выдавалась свободная минутка, ехали они сюда, садились под берёзой на мягкую траву и слушали пение птиц. Потом Серёжа рвал для мамы букеты полевых цветов, украшал их папоротником.
Как-то в воскресный осенний день в колки поехали целых десять совхозных машин и остановились на опушке. Серёжа с удивлением заметил, что на их знакомом месте стоит уже много чужих машин.
— Каждый год после уборки люди приезжают в берёзовые рощи, чтобы праздновать день урожая, — объяснил папа Серёже. — Мы зовём этот день «праздником песни». И помогаем птицам петь. Вот и сегодня…
До вечера веселились целинники в роще: пели, танцевали. Всюду на траве были разостланы длинные скатерти, и на них лежало много всяких вкусных вещей: и бутерброды, и пирожки, и яблоки, и конфеты. Ещё засветло скатерти убрали, и ребята обошли те места, где земля заменила столы, подобрали все бумажки, подмели рощу. Бумажки, окурки, сухие веточки собрали в огромную кучу и подожгли. Как красиво сиял в ночи костёр! Все уселись вокруг него. И тогда директор папиного совхоза приподнялся и крикнул:
— А теперь, друзья, послушаем нашего гостя, который приехал к нам издалека — из самой Москвы.
Серёжа замер. Кто же это? Он хотел спросить у папы, но увидел, что у него тоже удивлённое лицо.
Перед костром появился человек с баяном. Кто-то поставил стул, и человек сел на него, озаряемый рыжими отблесками огня.
— У нас в гостях замечательный артист, лауреат Всесоюзного конкурса баянистов…
Зрители притихли. Деревья перестали шептаться, словно внимая чистым звукам удивительной музыки. Большой музыкант играл сейчас для целинников, играл так, что хотелось то плакать, то смеяться, вслушиваясь в необыкновенную мелодию. Уже было очень поздно, уже звёзды появились в небе, а он всё играл и играл…
Потом все сели в машины, и Серёжа увидел, как директор осторожно ведёт под руку музыканта. Тот шёл неуверенно, часто оступаясь.
Серёжа не успел ничего спросить. Папа сам сказал ему тихо, чтобы баянист не услышал:
— Он слепой, Серёжа. И вот ездит по целине, чтобы принести людям радость.
Помидор „Пионер“
Все молча глядели на агронома. Агроном был Вовкин брат — Сашуня. Так он подписывался в письмах, которые посылал на целину в совхоз из города, где он учился, так называли его Вовка, мама и папа.
И вот нынешней осенью приехал он уже в совхоз агрономом, и даже мама теперь называет его Александром. Один раз Вовка закричал было во весь голос: «Сашуня!» — когда брат подъезжал на велосипеде к дому, но получил за это такую взбучку, что теперь называет брата только Сашей.
Ребята-школьники, Вовкины друзья, первое время очень обижались на нового агронома: с пионерами не здоровается, не замечает их. Задавака какой! И вдруг сегодня поражённый Вовка обежал всех приятелей:
— Александр просил прийти к двенадцати часам на поле у Чёрной балки.
— Это какой Александр? — спрашивали некоторые недоуменно.
Тогда Вовка, оглянувшись, торопливо шептал:
— Какой-какой! Да Сашуня же, — и бежал дальше передавать удивительную новость.
И вот сейчас все сидели полукругом прямо на земле и глядели на бывшего Сашуню. А он стоял посредине этого живого мальчишеского круга и говорил каким-то новым, странным голосом, которого ещё не слышали ребята:
— Помощи от вас прошу. Природа, ребята, это такая штука, которую в одиночку не возьмёшь. А с вами мы горы своротим.