Команданте Мамба
Шрифт:
Когда мы отплывали, провожать наше войско вышел весь город, мнение жителей обо мне у всех было неоднозначное. Что было скорее плюсом, чем минусом. Так что, им было, что вспомнить долгими летними вечерами и о чём поговорить, да и мне тоже. А пока я делал свои настойки и вытяжки на корме плота и вспоминал прошедшие события, прислушиваясь к тихому шёпоту воинов, что сидели на некотором расстоянии от меня.
Река продолжала нести нас на своей спине к цели нашего путешествия. Время от времени мы причаливали к берегу, чтобы поохотиться и пополнить запасы
Крокодилы все также лежали в реке, поджидая свою добычу и выставив только глаза и ноздри длинного рыла, иногда выбираясь на песчаный берег прогревать свои крепкие шкуры. Сезон размножения у них закончился, самки отложили яйца в кладки и теперь охраняли их от разграбления другими животными, к которым было можно причислить и нас.
Но яйца крокодилов интересовали меня не сильно. Мой щенок изредка тявкал или подвывал, увидев других животных, но в основном вёл себя спокойно, время от времени нюхая воду на краю плота.
Попугай же бесновался, курсируя по головам моих воинов и испражняясь при этом самым нелюбимым из них на голову. Ко мне он подлетал только за тем, чтобы поесть и потрепать меня за ухо, словно напоминая, чтобы я вёл себя хорошо.
Я так себя и вёл, никого не трогая, и не воспитывая. И даже никого не бил… почти. Только рассказывал по вечерам страшные истории собственного сочинения, или пересказывал наивным и диким неграм фильмы ужасов вроде «Зловещих мертвецов», «Ван Хельсинга», и прочей ерунды.
Негры верили мне и боялись, хотя каждый из них был храбрым воином, закалённым в битвах и самой суровой жизнью. Но рассудок у них был слабым, а верования в духов – неимоверно сильны, так что иногда, при остановках на ночлег, поставить в ночной караул было просто некого.
Вроде ушёл ночной дозорный, а пойдёшь обходить все костры, вернёшься к своему, а он тут как тут, сидит возле него, испуганно таращась белыми белками в темноту ночи. Поэтому я и прекратил рассказывать по вечерам всякие страшные истории, да и днём тоже, перейдя на мультфильмы.
Через неделю путешествия по реке начали попадаться первые признаки заселённых территорий. Сначала попадались небольшие стада домашних животных, потом клочки полей, ну и люди, убегающие в недалеко расположенные от реки деревни.
Через десять суток мы доплыли до того места, где, судя по карте, и словам проводника, нам нужно было пересесть на другого коня. То есть, перетащить свои плоты на другую реку, которая текла в паре километров к северу. Карта, по которой мы ориентировались, была сплошь покрыта белыми пятнами, как раз на месте территорий, где мы и находились.
Первыми на берег высадилась сотня «хамелеонов» и, рассыпавшись, бойцы отправились на разведку, отлавливая любого, кто мог нас увидеть, либо напасть. Вслед за ней высадились «гепарды», потом «носороги», «крокодилы», и последними – «бабуины».
Эта… разгильдяйская сотня, чуть не потопила пару плотов, и сама чуть вся не утонула из-за своей недальновидности и скудоумия. Но… удача была на их стороне, и все выжили. И теперь тащили плоты на себе, за себя, и за «хамелеонов».
До следующей реки мы добрались без происшествий, изрядно при этом устав, но доставив все плоты в целости и сохранности. Хамелеоны тоже не подвели, выловив парочку любопытных местных жителей. Расспросив испуганных негров, я отпустил их, несмотря на неодобрение моих сотников, которые хотели их показательно умертвить, посчитав эту жестокость излишней.
После этого, мы погрузились на плоты и отчалили от берега, направившись в нужную нам сторону. Плыть стало намного тяжелее, потому что плыли мы теперь против течения, отталкиваясь от дна длинными шестами. Из-за этого приходилось держаться ближе к берегу, что нависал над рекой раскидистыми кустами и деревьями, запускающими свои корни в самую воду.
Здесь была уже незнакомая территория, полностью враждебная нам, и я приказал удвоить бдительность, держа наготове свой винчестер. Я любовно поглаживал его ложе, развлекаясь тем, что щёлкал скобою Генри, загоняя патрон в ствол, а потом вынимая его оттуда.
Спокойное, но тяжелое передвижение по реке закончилось на третий день. Видно, нас всё же заметили и сопровождали по берегу, а потом решили выяснить, кто мы, перед нападением.
На горизонте виднелась излучена реки, на краю которой лежал массивный ствол старого дерева, вырванного с корнем и принесённого сюда откуда-то с верховьев во время сезона дождей.
Спрятавшись между переплетённых его ветвей, наполовину ещё зелёных, а наполовину уже высохших, внезапно поднялись три фигуры. Один из них был довольно пожилым негром, больше похожим на старую сморщенную обезьяну. Двое других были молодыми воинами, сплошь раскрашенными белыми полосами, собранными на их теле в замысловатый узор.
Страх и жестокость горели в их глазах, а подпиленные зубы, похожие на крокодильи, не сулили моему отряду ничего хорошего. Старая обезьяна подняла правую руку вверх и произнесла на языке народа банда, правда с очень сильным акцентом.
– Воины, плывущие по могучей реке, остановитесь!
Я дал знак прекратить плыть. Плоты остановились, и нас стало сносить течением. Воткнув свои шесты в дно, гребцы стали их удерживать на месте. По моему второму знаку все схватили щиты и закрылись ими, в том числе закрыв и гребцов. Диалог продолжился.
– Вы плывёте по территории могучего племени банда под тотемом крокодила. Кто вы, и что вам надо?
Я встал и, взяв свой щит в левую руку, ответил им.
– Мы плывём выразить своё почтение верховному вождю народа банда.
– Наш вождь не примет такое количество воинов. Сойдите на берег и сдайте оружие. Вас доставят к верховному вождю Ууку, – сказал старик.
– Да я бы с удовольствием, но наше племя под тотемом карася боится сойти на берег в незнакомом месте, – ответил я.