Командир Разведгруппы. За линией фронта
Шрифт:
СЛАВЯНСКИЙ ШКАФ
Святогоров Л. А.
В знаменитом в конце сороковых годов минувшего столетия кинофильме «Подвиг разведчика» есть слова, которые помнит целое поколение:
«У вас продается славянский шкаф? – Шкаф продан, могу предложить никелированную кровать – с тумбочкой!..»
Именно этим паролем обменивались в Киеве члены подпольной группы во время немецкой оккупации. Мой тесть, В. А. Поживилов, состоял в киевской подпольной организации и погиб в гестапо. А мой отец – А. П. Святогоров, которому приходилось переодеваться в немецкий мундир и предъявлять патрулям «аусвайс» (удостоверение личности с фашистским орлом), был профессиональным
Памяти моего отца – Святогорова-Зорича, чекиста-разведчика, который был одним из консультантов кинофильма «Подвиг разведчика», – посвящена эта статья. Он скончался 22 июня 2008 года, в роковую веху в истории его Родины.
И работа моего отца, и его жизнь заставили меня многому научиться, и главное – видеть события с какой-то общей точки зрения, в историческом контексте, так как только история расставляет все по своим местам. Слишком много повидали наши отцы, чтобы забыть их дела и не сделать собственных выводов. Отказаться от праведности отцов (в том числе с их ошибками, иллюзиями и заблуждениями той эпохи!) – это означает лично для меня предать и все поколение, и отца, и свое прошлое…
Среди многих рассказов моего отца, который и в военные годы, и в мирное время защищал интересы государства как сотрудник внешней разведки, я чаще всего вспоминаю эпизод периода обороны от немцев города Запорожье.
Жаркое лето сорок первого
До войны папа работал инженером на шамотном заводе в городе Запорожье, в котором родился и я; завод делал огнеупорные кирпичи для «Запорожстали». В сороковом году Берия, сменивший Ежова на посту главы органов НКВД, начал ревизию некоторых следственных действий и решил обновить кадры. Моего отца как изобретательного рационализатора и передовика-стахановца комсомол рекомендовал в органы. Так он стал сотрудником Запорожского областного управления НКВД.
«Мне повезло, – позже говорил отец, – что сталинские репрессии обминули меня как с одной, так и с другой стороны: я в них сам не участвовал и меня не арестовали… Зато горжусь тем, что напрямую участвовал в реабилитации нескольких рабочих моего завода, которых обвинили в связях с иностранными разведчиками, причем сами следователи подсказывали этим избитым людям, с какими именно…»
Их выпустили.
…Летом сорок первого года сотрудники Запорожского управления НКВД не спали сутками. Нужно было обеспечить эвакуацию в тыл стратегических объектов, сохранность документов и банковских ценностей, заминировать в соответствии с планом телеграф, стратегически важные предприятия и некоторые здания. Очень много эшелонов ушло на Урал с рабочими. Спасали от возможных расправ семьи партийных и советских руководителей, военнослужащих. По этой причине уехал с мамой и я – в Казахстан.
Благодаря железной организации удалось отправить десятки тысяч вагонов со станками, углем и металлом… При этом оперативников очень часто поднимали ночью по тревоге для уничтожения немецких десантных диверсионных групп, которые в изобилии забрасывали в район Запорожья, а во время ночных бомбежек нужно было вылавливать агентов, подававших фонариками в совершенно затемненном городе сигналы.
Папа появлялся дома редко, был очень худой и загорелый, но всегда энергичный и даже веселый. Вот тогда я запомнил на всю жизнь эмблему «Щит и Меч», которая была нашита на рукавах его светло-серой гимнастерки, и тусклый красный блеск лейтенантских кубиков в петлицах…
Когда немцы подошли к городу, плотина Днепрогэса была
На острове Хортица офицеры вермахта заполнили базы отдыха, развернулись аппетитные полевые кухни, заработали бани, а возле армейских палаток зазвучали губные гармошки…
Через мощные репродукторы на Запорожье транслировали популярные солдатские песни: «Кляйне Августи» и «Лили Марлен»…
Солдаты загорали, купались, а на золотом днепровском пляже лепили из песка женские фигуры. (Небольшое отступление: когда сегодня по телевизору я без конца слышу рекламу водки «Хортица», во мне что-то переворачивается – почему Хортицу превратили в водочный бренд Украины? Почему снова оттуда исходит опасность для людей?)
В управление НКВД распоряжений не поступало, поэтому план действий для чекистов был предельно ясен: обороняться до конца. Сто пятьдесят оперативников под командованием полковника Леонова обложили ворота и окна здания мешками с песком, приготовили винтовки (на всех не хватило), достали личное оружие и приготовились дорого продать фашистам свои жизни…
Однако в связи с «летними каникулами» немцев город снова был взят под контроль: стали потихоньку возвращаться некоторые организации, заняли оборону наши воинские части, продолжился вывоз оборудования. Восстанавливалась и текущая чекистская работа: борьба с диверсантами, паникерами и мародерами; например, поймали одного директора сберкассы с мешком денег.
Как шутил позже отец, «мы отстояли город от всей армейской группировки фельдмаршала Манштейна…»
Когда немцы, уже в августе, приступили к штурму города, управление НКВД передислоцировалось под Харьков, где перед чекистами встали новые задачи. Основной работой было создание агентуры в тылу врага, проведение спецопераций, диверсионных актов. По воспоминаниям отца, не было недостатка в добровольцах, шедших на смертельный риск во имя Родины…
Почему взрывались особняки?
В Москве, по указанию Ставки Верховного главнокомандования, полковником Ильей Стариновым был разработан план минирования в оставляемых Красной Армией городах зданий, где во время оккупации можно было прогнозировать скопление фашистов. Использовали горький опыт финской войны, когда финны оставляли замерзшим красноармейцам свои теплые блиндажи, предварительно их заминировав…
Одна из таких операций, разработанных чекистами, заключалась в минировании особняка первого секретаря Компартии Украины Н. С. Хрущева в городе Харькове. Однажды, когда немцы уже начали обстрел города, во дворе особняка появились наши саперы, установили палатку и в спешке начали какие-то работы (Никита Сергеевич, кстати, при этом отказался выехать из дома – на это не было времени).
Любопытные прохожие могли это подсмотреть, а были и такие, кто уже заранее потирал руки, предвкушая, какой «секрет» они выдадут оккупантам!..
И действительно, когда немцы захватили Харьков, их саперы, тщательно обследовав здание и сад, обнаружили в подвале зарытую в куче угля мину. Доложили по инстанции, что особняк разминирован, и туда вселился городской комендант – генерал Георг фон Браун (кстати, близкий родственник создателя ракет «Фау-два», бомбивших Лондон)…
Генерал был педантом. В одно и то же время он с усиленной охраной выезжал на службу и по минутам возвращался домой. Ни один его шаг не оставался без внимания наших агентов, которые выполняли задание моего отца. В подходящий момент информация о том, что в особняке высшие офицеры вермахта и разведки, ушла в Москву. Полковник Старинов из Москвы послал сигнал на радиовзрыватель мощного полутонного фугаса, который был спрятан глубоко под землей, и особняк – вместе с генералом и его гостями – взлетел на воздух.