Командир штрафбата
Шрифт:
– Не совсем. Подробности докладывать не могу, сами понимаете. Потом приказ, и – сюда.
– Ага, теперь я, кажется, понял, почему подпись самого комиссара Госбезопасности под приказом. Награды есть?
Сергей достал из кармана кителя кисет – в таких солдаты махорку хранили – и выложил на стол свои награды. Глина внимательно их осмотрел.
– Это что за отметина? – Полковник крутил в руках орден Красной Звезды.
– Пуля немецкая. Проверяли документы на КП, заподозрили неладное. По нам стрелять начали. Двух офицеров группы сразу положили, а мне пуля в орден угодила. Можно сказать, жизнь спас.
– Бывает, –
«И чего он к ним прицепился, как будто впервые видит?» Наконец вернул.
– Теперь вижу – не в тылу отсиживался, лямку тянул, как положено.
Только немного позже Сергей узнал, почему полковник проявил такое вниманием к его наградам. Немцы забрасывали в наш тыл диверсантов, одетых в советскую военную форму, с оружием и документами. Но они допустили один досадный ляп. На фальшивом ордене Красной Звезды красноармеец с винтовкой и в ботинках с обмотками, на настоящем ордене – в сапогах. Деталь мелкая, не сразу и разглядишь.
Сергей уложил награды в кисет и сунул его в карман.
– Подожди пока в коридоре.
Он вышел на крыльцо, закурил. Мимо него сновали бойцы комендантского взвода, бросали косые взгляды – что, мол, за майор новый у нас объявился?
К кабинету заместителя начальника он вернулся вовремя.
– Колесников! – раздалось из-за двери.
Сергей вошёл.
– Садись, майор. Оказывается, ты из танкистов?
– Есть такое дело, горел дважды.
– Я твоему бывшему начальнику звонил, Сучкову.
«Ага, так вот почему он про танкиста знает!»
– Хорошо о тебе Сучков отзывается. Оказывается, он тебя с первых дней войны знает, в тыл немецкий с тобой ходил.
– Было и такое.
– Вот и славно. Пакет с личным делом дня через три спецсвязью придёт, но, думаю, тянуть не стоит – людей у нас не хватает. А у тебя опыт уже есть. Пойдёшь к танкистам.
– Вам виднее.
– Вот и договорились. Пойдёшь оперуполномоченным СМЕРШа в тысяча четыреста сорок второй полк самоходной артиллерии, там командиром подполковник Рощекаев Александр Дмитриевич. Хороший мужик, но крутой. У него начштаба и опера смершевского одной бомбой убило.
– Слушаюсь. Когда отбывать?
– Не торопись. Сначала в кадры сходи, пусть оформят – я распоряжусь. Потом зайдёшь ко мне, я обстановку вкратце объясню.
– Так точно!
– Да что ты заладил – «так точно» да «так точно»!
– Виноват, исправлюсь.
Сергей повернулся и вышел. Нашёл кадровиков, его провели по бумагам, поставили печати в продовольственном и вещевом аттестатах.
– Оружие есть?
– Есть.
– Товарищ полковник просил зайти.
– С кадрами все вопросы решили?
– Все, товарищ полковник.
– Садись. Я тебе вкратце обстановку доложу, чтобы ты лучше ориентировался. А подробнее об особенностях тебе расскажет начальник СМЕРШа тридцать первого танкового корпуса, куда входит тысяча четыреста сорок второй полк. Ты о бандеровцах что-нибудь слышал?
– Очень немного.
– Ну да, откуда? Там, где ты раньше жил, их не было. А ситуация такая. Ещё до войны западная часть Украины была присоединена к Советскому Союзу. Население от восточных границ Украины до Киева, даже западней – до Житомира, к Советской власти относится, пожалуй, лояльно. А вот западники! До войны они нам по-маленькому пакостили. Когда немцы пришли, они их вначале с распростёртыми объятиями встретили. Украинские националисты даже два батальона создали – «Нахтигаль», который проходил подготовку на базе полка «Бранденбург-800». Его командиром стал Роман Шухевич. Носили они форму немецкую и оружие тоже.
Второй батальон – «Роланд» – носил чешскую форму, командир – Побигущий. А в прошлом году из добровольцев украинских даже сформировали дивизию эсэсовскую – «Галичина», численностью восемнадцать тысяч человек. Совсем недавно, в июле, они под Бродом вступили в бой с нашими войсками. Ожесточённо дрались, не хуже немцев. Потеряли семь тысяч убитыми и ранеными. Теперь их на переформирование отвели, название сменили – на четырнадцатую Галицкую добровольческую дивизию. И заметь: население их поддерживает, в основном – западники. Ещё осенью сорок первого года немцы организовали шуцманшафты – полицейские участки из украинцев. Но в них вступали и члены националистического подполья. Немцы их вооружили, а украинцы дружно, в период с пятнадцатого марта по десятое апреля сорок третьего года, ушли в леса, в УПА – Украинскую повстанческую армию. Туда полностью ушла даже полицейская школа во главе с полковником Спириницким. После этого немцы стали брать в шуцманы только поляков из местных. Украинцы же и поляки издавна враждуют.
Из поляков немцы сформировали три батальона, которые исполняют охранные и карательные функции в Ковеле, Рожищах и Олице. Не далее как четырнадцатого июля сорок третьего года отряд польской полиции с батальоном узбеков напали на украинское село Малин Острожского района на Дубенщине. Они загнали жителей в деревянную церковь и сожгли заживо – все семьсот сорок человек. Отряд УПА «Туров» вступил с карателями в бой и уничтожил до ста человек. Так что ненависть поляков и украинцев взаимная. Про СБ слышал?
– Нет, я же в Белоруссии служил, потом – у Утехина.
– М-да. СБ – Служба безпеки, в переводе с украинского – безопасности. Вроде тайной полиции у немцев. Каратели! Убивают семьи тех, кто в Красную Армию призван, вырезают семьи сельских активистов, милиционеров, учителей.
Честно сказать – не до ОУН – УПА нам было, с немцами воюем. Но поверишь ли – достали уже, в печёнках сидят. Про смерть Ватутина, командарма Первого Украинского, слышал?
– Конечно.
– Их рук дело, службы безпеки. Не немцы его убили, а бандеровцы.
– Не знал.
– Откуда, майор! В газетах ведь было сообщение, что он погиб в бою с немцами! После этого на самом верху, – полковник поднял указательный палец, – было принято решение всех мужчин до тридцати лет призвать в Красную Армию, чтобы лишить бандитское подполье притока свежих сил. Да и устное указание – самого! – было, чтобы призывников из западных областей на самые тяжёлые участки фронта бросать, не считаясь с потерями.
– Круто!
– Как они к нам, так и мы. Вот у меня сводки. Только в январе – феврале, за два месяца националисты украинские совершили сто пятьдесят четыре нападения на подразделения армии, четыреста тридцать девять военнослужащих убито. И это в тылу, представь себе! Сам видишь, ситуация очень непростая, расслабляться нельзя. Днём мужик траву косит, а ночью за винтовку берётся, вот и попробуй разбери.