Командировка в мир "Иной"

Виноградова Ольга

— Где?! — я не поверила своим ушам.

— На кла-адбище, — повторила девушка. — Он ска-азал, что живых людей мы на опыты бра-ать не можем, поэтому возьмем тру-упы… Мы и взя-али и детей делали…

— С ними?! — еще чуть и мозги у меня вскипят, а брови на около иную орбиту от удивления выйдут.

— Да нет же! И-из них… Хо-очешь покажу что получило-ось? — девушка просияла.

Что-то где-то смачно грохнуло. Мы обернулись, чтобы увидеть, как в облаке пыли оседают обломки повозки Профессора. Предложение Дорджины опоздало. То, что у них получилось, решило познакомиться с миром…

Раздался рев, мало похожий на плачь младенца. Следом стремительный

водопад ругательств. В разъяренном голосе мужчины с трудом угадывались знакомые Профессорские интонации.

— Куда? — орал он. — Стоять! Я сказал, не надо тебе к маме! Не надо! Да что же это за ребенок такой! Стоять или опять за цепь посажу за плохое поведение!

У маме? Мы с Дорджиной переглянулись. Девушка на глазах побледнела, дыхание у нее стало частым, глаза закатились, и она начала заваливаться на бок. Очаровательно… А она мне его показать хотела! Похоже, знакомиться и общаться с "ребеночком" можно только тогда, когда помимо моральных норм его крепкая цепь держит!

Я плеснула в лицо магички водой, крикнула, чтобы она присоединялась ко мне, если придет в себя, спрыгнула с телеги и побежала в направлении непрекращающейся ругани. Менялось исключительно содержание объемных многоступенчатых конструкций:

— Да куда ж ты прешь?! Не видишь — люди стоят… сидят… лежат… Да не торопись ты, хвост оторвешь, крылья сломаешь!

Крылья? Хвост?! Кого они там наделали, черти малолетние!

— Что происходит? — ко мне, прячущейся за повозкой уже недалеко от места происшествия, присоединился Кару, Кзекаль и Аайю. Блин, нашли справочное бюро!

— Да счастливые влюбленные наши три ночи детишек делали-делали и наконец доделали! — пояснила я.

— Чего?! — одинаково изумились парни.

— Того… — вымолвила я, потеряв к диалогу интерес.

В пространстве между двумя нагруженными скарбом телегами показалось то еще чудовище! Увидев, его создатели "Чужого", "Челюстей" и "Хищника" от зависти повесились бы на жевательной резинке под потолком киностудии. Теоретически ребенок Дорджины и Профессора принадлежал к сильной половине населения Иного, но только теоретически. Сильный мужской обнаженный торс наводил на такие мысли, но ввиду наличия штампа "мэйд ин мой бестолковый брат", я гарантировать ничего не могла. Помимо торса, как уже было упомянуто мужского индивидуум… ну, сложно мне от него взгляд отвести… обладал двумя белыми крыльями, сделанными из простыней и необструганных веток дерева. На лбу чудовища расположились аж четыре рога: два козлиных и два бараньих. Рук, кстати, тоже было четыре, а вот глаз почему-то всего три, видимо парой третьему глазу служило пятое ухо, вместе со собратьями росшее на абсолютно гладкому черепе. Опиралось дите на две ноги и трехметровый хвост, азартно подметающий кисточкой землю. На шее ребеночка красовался ошейник, к которому крепилась цепь, чей конец находился в руках усталого и помятого Профессора.

— Мать моя… — выдохнули земо. — Чем они его делали?!

— Лучше не спрашивайте, — я схватилась за голову. — Точно не тем, чем обычно!

— Мыма? — взревело чудовище, разглядев на повозке обморочную Дорджину, согнуло ноги в коленях, подпрыгнуло, взмахнуло крыльями и, пролетев метров десять по воздуху, приземлилось рядом с девушкой. За ним, описав по небу дугу, рухнул в ближайшие кусты братишка. О, майн Год, оно еще и летает! При всей безалаберности Профессора надо отдать ему должное — его изобретения, пусть сделанные из невообразимых компонентов, работают! А какими темпами развиваются… Дитю и дня нет, но оно уже ходит, говорит и активно познаёт мир всеми конечностями. Я проводила взглядом присоединившегося к исследованию кустов гвардейца, имевшего неосторожность наступить на хвост ребеночку.

— Мыма! — счастливый новорожденный прижал к себе магичку.

— Не тронь, сломаешь! — раздался отчаянный возглас из кустов.

Оттуда выкатился шарик о восьми конечностях, получил хвостом и укатился обратно. Потревоженная бесхозная цепочка глухо звякнула, намекая на полную бесконтрольность чудовища. Ребеночек и правда держал девушку, как куклу, крепко прижимая к себе и вверх ногами. Я порадовалась, что Дорджина все еще не вернулась в реальность.

— На счет три — ловим, — прошептала я оборотням. Если дите в небо рванет, черта с два мы его догоним. Плакала тогда новая ячейка общества и благополучно окончившаяся после свадьбы брата головная боль вернется с новой силой. — Три!

С криком "ура", намереваясь тем самым дезориентировать противника, я бросилась на штурм крылатой цитадели. Пора отбирать нашу принцессу у злого дракона. И ничего страшного, что я не рыцарь и нет у меня никакого коня, зато есть чисто человеческое сочувствие и поддержка… А где моя группа поддержки?

Я стушевалась. Крик остался далеко позади. Смелость рванула в обратном направлении. Я добежала до телеги и, не снижая скорости, принялась бегать по кругу.

— Гр-р-р… — хвост хлестнул на полметра впереди меня. Я перепрыгнула его и помчалась дальше. Третий или четвертый круг? Не важно! Главное, он на меня отвлекается и не взлетает с добычей. Одно "но" — надолго меня не хватит. — Гр-р-р! — кисточка окатила мои ноги пылью.

— Фу! — рявкнула я. — Место!

— Элка, держись! — а вот и группа поддержки подоспела.

Ребята бежали, вооружившись… барабаном, трубой и тарелками. За ними едва поспевал повар с котелком и половником, а также поваренок со скалкой и ведром. Компания пристроилась за мной и заиграла то ли похоронный марш, то ли свадебный.

Гвардеец вразнобой колотил по барабану, Аайю с красным лицом дул в трубу, издающую рев выброшенного на берег кита. Карсимус стучал тарелками под аккомпанемент подстукивающих ему повара и поваренка. Не знаю, как дите отнеслось к выступлению ансамбля художественной самодеятельности — я сдалась на первой минуте концерта.

Барабанные палочки, казалось, колотили прямо по моему обнаженному мозгу. Труба надрывалась в левое ухо, разрывая барабанную перепонку, в правом ухе звенели миллионами церковных колоколов скалка и половник. Я упала на колени и зажала пальцами уши.

— Хватит! — взмолилась я, но моя просьба потерялась в набирающем музыкальном крещендо.

Бамс, блюмс, хрясь-хрясь и туки-туки-туки-тук сливались в невыносимую мелодию, годную разве что для разгона несанкционированного митинга оппозиции на Красной площади. Ну, еще в качестве сопровождения конца света. При возможности непременно порекомендую Дьяволу пригласить данный оркестр на светопредставление!

— У-у-у-у… — взмолился ребеночек. Он скатился с повозки, впрочем не выпустив мамочку из рук, забрался под телегу и сжался в комок, изредка подвывая.

Бедненький, мне с двумя ушами тяжело приходиться, а ему с пятью-то каково? Внезапно наступила тишина. Клянусь, я еще никогда не испытывала такого удовольствия, как в этот момент.

— Ты как, нормально? — надо мной склонился Аайю.

— Не совсем, — я вымучила слабую улыбку.

— Что? — тряхнул ухом кошак. — Не слышу, подожди молнию, — он вытащил из обоих ушей по платку, скомкал их и выбросил.