Командировка
Шрифт:
— Теперь-то наверх пойдем? — с надеждой спросил напарник.
— Нет, коллега, к погорельцу двигаем, — с усмешкой решил я: никак Мишган своего не добьется. Он вообще любит повыше забраться. Животный инстинкт хищника, прежде всего хочет высоту проверить. А потом там залечь и зырить в поисках жертвы. Есть и еще один мотив.
Подошли к КПП — будка открыта настежь, пустая. Внутри ничего нет, остался лишь приколоченный к стене самодельный фанерный столик и разбитый телефонный аппарат в углу. Ворота с обесточенным электрозамком приоткрыты. Сомов присмотрелся, вытянул руку вверх, зацепил и показал мне обрывок провода.
По обе стороны висят одинаковые белые таблички:
«Частная
Унаблюдались вы тут, смотрю я… Видеокамера, если она здесь и работала, а не была прибита для виду, как часто бывает, давно расколочена в хлам. Мы осторожно вышли за ворота и, оставив справа поле для мини-гольфа, спустились к входу в здание. На первом этаже, как водится, расположились едальни. Слева голубеет кафелем большая фасолина пустого бассейна с отдельной детской зоной и ветрозащитной стенкой из полупрозрачного голубого пластика.
Сразу стало ясно, что ловить тут нечего, пожар случился не по бытовым причинам. Что-то на крыше хорошо рвануло — как фугас сработал. Часть балконов осыпалась, по стенам пошли ясно видимые глубокие трещины. Здание чуть просело, длинная стеклянная стена гостиничного ресторана, не выдержав толчка, осыпалась, асфальт усеян крупными осколками. Зыбко все, ненадежно…
— Оглянись, командир!
Из этой точки огромные деревья старого парка уже не перекрывали обзор, совсем другое дело! Ни хрена себе! Почти на юго-запад от аварийного корпуса погоревшей гостиницы высилась смутно знакомая трехлучевая пирамида, многоэтажная бетонная громадина еще одной гостиницы — сразу видно, ключевой в этих местах, главной! Старшенькой. Внушительное сооружение было похоже на огромный корабль-парусник.
Я ни хрена не смыслю в Черноморском побережье Кавказа. Центр Сочи еще как-то вытащу из воспоминаний о детских и юношеских поездках на юга с родителями, Адлер, как и все, неоднократно видел по телевизору — затрахали, ей-богу, когда Олимпстрой гремел на всю страну успехами и скандалами. Нет, другие районы я идентифицировать не смогу. Машинально начал считать этажи. Девятнадцать, двадцать… и еще сколько-то не видно за зарослями старого парка.
— Это Дагомыс, Кастет, — уверенно заявил Сомов.
— Ты откуда знаешь? — удивился я. — Курортник записной, что ли?
— В «Неве» когда-то отдыхал, так нас сюда на экскурсию возили на автобусе, шик показывали, ага. — Мишка не обратил внимания на насмешку. — Комплекс когда-то югославы строили — помнишь, была такая страна? Его не так давно на реконструкцию закрыли. Да не успели… В общем, зря они бабосы пожгли. Видишь синюю вставку в центре? Ее раньше не было. А что, могло бы получиться красиво!
Могло бы, да не получилось. Не успели открыть, как всю красоту смяло в руины страшной внешней силой. Реконструированное крыло справа поверху было начисто разрушено попаданием бомбы или тяжелой ракеты — огромный кусок в несколько этажей был буквально выгрызен. Представляю, что творится вокруг здания… Теперь и я вспомнил — видел на фотографиях. Это Дагомыс, можно смотреть на карте.
— Воюют земляне, — хмуро заметил Гоблин, смачно сплюнув на асфальт.
— Не факт, — упрямо повторил я уже вслух, не оставляя надежды. — Теракт более вероятен. Радиации нет.
— Так не самоубийцы же!
— Ты уверен? Полюбасу внутрь входить нельзя, похоронит нас.
Сомов затейливо выругался.
— Обломидзе… Костян, ты глянь, это же какой ништяк кругом! Кастет, ты прикинь, да тут сплошной ништяк! И никто его не гребет. Может, и ходить никуда не стоит, все здесь наберем?
В том-то и дело! Охрененный ништяк на каждом шагу!
Рефлекс поисковика-добытчика буквально заставлял тело дрожать от напряжения. Мы что, мимо ходить будем? Прикиньте, люди, что значит матерым сталкерам, как голодные собаки кидающимся по лесам и болотам на любой блеснувший в траве кусок железа, видеть такую вопиющую бесхозяйственность?! Да вот за эту строительную инвентарную бадью Ковтонюк голый спляшет, а потом по главной улице Посада в таком виде и пройдет! Стекло, металл, мебель, оборудование — чего только нет в здании! И все на Платформе нужно, все пригодилось бы. Забор? Срезать и забрать! Будка из профнастила — упакуйте! Стекла целые, это настоящий клад! Электрика, аппаратура, ковры, ткани портьер… Ресторан… Я чуть не завыл от жадности. Котлы, мармиты, печи, холодильные камеры, кюветы. Ну почему местное человечество так не ценит предметов материальной культуры?! Выкидывает, меняет без надобности, ломает по дурке, рациональное понтовней замещает… Тут — грузи все подряд, фронтальным погрузчиком! Какие четыре тонны, тут и четырехсот не хватит. Неожиданный феномен переоценки заставил меня застыть на целую минуту.
С другой стороны, самое ценное отсюда наверняка вывезли в первые дни. Не стоит слизывать с терки остатки чеснока. Нет, в принципе кое-что можно и оттащить к терминалу. Не пройдет по весу — оставим в домике. Терминал у нас не простой, а с натуральными весами. Предположил наличие такой функции Гольдбрейх, а проверил Сотников — свирепо и оригинально. Раздел своего нукера до трусов, загнал на плиту и набрал код. Планшет тут же выдал цифры без учета массы тела испытателя — пятьдесят грамм. Так что мы можем оперативно контролировать багаж, что очень полезно, перевес в этом рейсе не предусмотрен даже за кэш.
А насчет «никуда не ходить» Сомов шутит — попробуй запрети ему плановый рейд!
Обойдя аварийное здание сбоку слева, мы осторожно зашли в огромный двор-колодец, стараясь держаться ближе к центру: сверху недавно падало, обломки бетона валяются тут и там. Вышли к центральному административному входу с пустой парковкой, почти сразу увидев маркер номер раз: разграбленный магазин колониальных товаров. Двери вскрыты, одно витринное стекло разбито. Нет, конечно, можно допустить, что арендующий у отеля столь выгодное помещение безутешный хозяин-коммерсант плюнул слюной и, устав бороться с местной мафией, просто бросил торговую точку, даже не подумав ее восстанавливать. Просто поменял место жительства… Такое может быть. Вот только разноцветные тряпки и посуда в ряд не должны долго лежать бесхозно — всегда есть кому такое прибрать. А тут — нет. Странно. Что, не нужно никому? Тряпки — допускаю. А вот обувь нужна, вполне нормальные кроссовки валяются. И в ресторанах много ценного осталось, от нужды рискнешь, залезешь… Много ходок можно сделать. Не сделали…
И что это означает? Прав Гоблин, никакие это не теракты. Пушнина рядом бегает, большая, откормленная.
— Воды бы набрать. Наверняка возле ресепшн есть, — неуверенно произнес я.
— Ага. Может, и не рухнет, — обнадежил Гоблин. Он всегда готов вписаться.
— Ну и пошли осторожно. Только быстро, туда-сюда! Авось не придавит.
Мы тенями проскочили через оставшиеся без стекол стены внутрь здания. Внутри — запустение и тоска. Стараясь все делать предельно быстро, осмотрелись и вскоре обнаружили слева от длинной стойки регистрации отключившиеся холодильники маленького бара с бильярдной комнатой по соседству. Бильярдные шары тоже нехило бы забрать… Во меня прет! Гоблина тоже колотило от вида несметных богатств. Обезжизненной «Бон-Акве», естественно, ничего не сделалось. Из еды нам достались только фисташки в крошечных пачках и чипсы в круглых картонных упаковках. Натолкав в рюкзак Сомова побольше литровых бутылок и пакетов с сушняком, мы торопливо выскочили наружу, с опаской оглядываясь на стену здания. Не валится?