Командор Вангелий
Шрифт:
До сих пор так и не заговоривший, но прекрасно повторявший и подпевавший за матерью мелодии горлового пения, которому ту в детстве специально обучали. Так же аутист стал многое понимать и выражать свои желания и потребности. В том же бассейне, где я ребёнком поплыл, много времени и он проводил, и водная среда приводила его в восторг. Стиль его плаванья к классическим отнести было нельзя, но и нельзя было сказать что по собачьи барахтается. А когда одели ребёнку на ноги ласты, то и вовсе в восторг пришёл и не свойственную человеку стихию воспринимать стал как тюлень - как родную. А после прыжков вначале на матрасе, а потом на на надувашках в Луна-парке, поняли что без собственного батута нам не выжить и пришлось раскошелиться на спортивное оборудование. Очень своевременно - после нескольких часов безостановочных восторженных прыжков, в ребёнке не оставалось избыточной энергии на хулиганство и каверзы. Разве что пару пятилитровых фляг с водой как гири ещё часик поподкидывает.
Разумеется столь значительные нагрузки и хорошее питание, а так же мои гены, развивали мальчика физиологически более чем ускоренно. К 10-летнему юбилею одевали его в одежду купленную в разделе "Детского мира" для 14-летних. И вот теперь ещё и второе кресло в кабине самолётика навечно закрепилось за моим наследником. Себе дешевле получалось идти на поводу, тем более, что вел тогда себя аутист прям идеально, и разумеется никаких увиденных военных секретов выдать врагам так же был не в состоянии. Просто балдел от пребывания ещё в одной новой среде, не меньше чем до того в водной. А я же, потакая любимцу, осваивал для него "бочку", "штопор" и прочие неразумности. Впрочем если честно - мне это так же нравилось, хоть в авиацию переходи. Но ещё больше балдел я от раздававшегося в кабинке заливистого смеха своего ребёнка.
Наконец, в 2002 году, согласно составленной графом Вронским куче гороскопов и его последней Воле, сказал я себе "Звёзды сошлись" и незаметно опустил в почтовый ящик Российского посольства письмо. А потом дождался в газете рекламного объявления, подтверждающего мне то что информация дошла и пришло время действовать. Как раз заменили мне, согласно контракта старую "птичку", на более совершенную "Super-Penrel LS". А когда я сообщил что готов не рассрачиваться и раскрыл приготовленную к оплате сумму, то добавили к заказу и запасной Ротакс на сотню сил. В республике банки раздули ипотечный пузырь до предела и недвижимость в Риге в разы стала превышать реальную свою стоимость, в то время когда в Лиепае Военный городок стоял полупустым, а Скрунде после подрыва локатора превратился в город-призрак, да и в других местах брошенного жилья немало имелось. Но одновременно дожил таки дед когда за отстроенный им дом предлагать стали сотни тысяч баксов - по европейским меркам. Да и не удивительно - одна марина под окнами, где я гидросамолёт парковал, престиж гарантировала. Там ведь и яхту поставить возможно, а их владельцы на понты денег не жалеют. Вот и завещал дедуля перед смертью, что бы не комплексовали, и домик продали - охранять его последнее дело. Уж лучше всей большой семьёй в Лиепаю переселиться, да и в Болдерае мне служебная однушка полагалась при штабе флотилии. Что и проделали и за "дедовы деньги" новенький аэроплан стал фамильной собственностью.
После уборки урожая, запланированы были большие учения флота с привлечением резервистов и высадкой десанта на мыс Домеснес, что острым углом врезается в Ирбены. По сути, это было повторение операции 1915 года, когда то же проделал в ту пору ещё капитан, но в будущем тот самый "Адмиралъ" А. Колчак. Кончилось тогда плачевно, как и вся война, но ведь мы ошибки учитывали, и вообще - как бы воевали где то далеко и абстрактно. Разрешения на подобные высадки-учения удавалось мне выклянчивать в среднем через осень для "партизан", и каждую весну для срочников (перед дембелем). Постоянно меняя места, так что потоптались и по морскому бережку и залив не обошли. Разок даже на пустынный осенний пляж Юрмалы десантировались, к огромной радости местных мальчишек. Но выброской дело не заканчивалось, потом следовали броски уже по суше, причем весьма дальние и многодневные. Причем не на бронетехнике по асфальту, а ножками и в лучшем случае по раскисшим просёлкам, на горбу волоча все потребное для ведения войны и существования на ней.
Вместе со всеми уподоблялся мулу и я, помимо полной выкладки волоча ещё и пулемёт MG с парой банок патронов. Ломая при этом голову - кого же мне за все эти тяготы материть? Ведь для рядом топающих первым объектом проклятий сам являлся, "садо-мазо... ...з" являлось среди лившегося на меня(сквозь зубы и шёпотом) потока брани единственным почти цензурным выражением. Но это только на марше, а по достижении цели, отстрелявшись, все мы вместе орали :"Мы сделали это!" и обиды сменялись глубочайшим уважением друг к другу(ну и к себе чуть-чуть). "Партизанам" дозволялось "совершенствовать снаряжение"(за свои бабки и не отличаясь кричаще),с учётом пред-идущего опыта, лишь бы по прибытии на сборы и отбывая, форма и амуниция соответствовали уставу. Так как народ подбирался из тех, кто не менее года потрудился в ЧВК у Ганса, и не бедствовал, то на кевларовые броники и кивера, берцы с мембраной гортекс или термобельё в котором вши не заводятся, хороший нож или термос из нержавейки, никто практически не жался. К тому же в рюкзаках каждый пёр "сало в шоколаде" - купленный на свои НЗ, к которому душа лежит. Ведь для тех кто проходил "тэст" учений, светил реальный шанс на очередной контракт за НАСТОЯЩИЕ деньги. Но последнее не афишировалось и воспринималось власть придержащими как "не пощажу живота своего" за их брюшко(или жопу). Меня даже за умение столь бюджетно и малозатратно дела вести в очередной чин произвели, почти адмиральский. По сухопутному бы и звался "бригадный генерал", а по флотски же прозываться стал просто "флотес адмиралс" - у англо-саксов приравненное к "командор". Эта кликуха как то сразу и приклеилась.
Получить краткосрочный отпуск "не в страду" - то есть летом, было реально и в конце июля.
До учений следовало очередной, хоть и краткосрочный (всего то неделя) отпуск отгулять и его надумал провести на финских озёрах. В цивилизованной глуши рыбку тягая и слушая как за москитной сеткой комары гудят. Подобрал место самое труднодоступное - отдыха от людей душа просила. К тому же дорога, как и взлётка мне не требовались - любая водная гладь для моей птички, хоть и тихоходной, но и непритязательной, аэродромом являлась. Разве что пришлось на прибрежной финской марине приводниться да баки под пробку заполнить, а потом живи с сынулей в избушке на бережку озера да рыбку уди. Не обращая внимания на хозяина этой и ещё десятка таких же домиков, что разбросаны по окрестным озёрам. Который через день на телеге подвозит свежий хлеб домашней выпечки, парное ещё молоко и прочий неприхотливый, но экологически чистый продукт. А так же забирает значительные излишки выловленной нами рыбы, для того что бы прокоптить и вернуть обратно. Но на четвертый день расслабона услышал на условленной волне долгожданный сигнал, и хоть день уже клонился к закату срочно взмыла наша птичка в небо. Правда не на долго, над Финским заливом передал диспетчеру что по техническим причинам иду на вынужденную и приводнился у небольшого необитаемого острова.
Как полагается робинзонам костерок из плавника развели, чайник подвесили. Но романтикой очередного приключения наслаждались недолго - служба везде найдёт. На огонёк дождался гостей - в песок островка воткнул нос катера из которого вначале выскочило несколько крепких мужиков, а затем. хоть и пружинящей походкой спортсмена, но степенно сошёл невысокий человек, с которым некогда "в одном полку служили" и виделся десяток лет назад. Действительно, встреча получилась в лучших традициях КэйДжиБи - ночью и у костра. Кружка для чая с дымком вновь прибывшему нашлась, но долго рассиживаться не получилось - прихлёбывая кипяток разговор пошёл не о погоде и рыбалке, а сразу по существу, ибо в темноте за катером видны были огни стоящих в кильватер небольших судов. И следовало приступать к казавшейся фантастической операции, подготовку к которой десять лет назад начали мы с "Акулой" - с одной стороны, и тогда один из клерков Смольного - с другой.
Всё мною предсказанное ему, сбылось. Чуть не сразу же Питер получил спасённое от поедания крабами Ла-Манша латвийское мясо. Потом КГБ путём нескольких "несчастных случаев": полковника авиации, актёра Грозненского драмтеатра, и ещё шести менее заметных "трактористов", уберегло страну от очень несвоевременной(хотя иных и не бывает) гражданской войны. Что изрядно ослабило тот ущерб, что оставил в наследство не так давно ушедший на покой "уставший" президент-алкаш. Настал черёд возвращать долги, хоть с учетом бедственного положения некогда великой страны, запрашивать старался по минимуму и по привычке "чего нибудь не нужного". Как раз флот России переходя на "Варшавянки" списывать принялся очень шумные "Сомы" - ДПЛ-641Б, устаревшие морально, но к эксплуатации годные. Найти баксов три сотни лямов на новую подлодку было не реально, но от гуманитарной помощи в виде пары крепеньких ещё как бы списанных субмарин разумеется не отказался. Партнёр пояснил, что в экипажи набраны были отчаянные добровольцы, которым обещано было душеньку всласть отвести. В комплекте к у-ботам прилагалась дюжина "кораблей сопровождения" - самоходных барж "Восток", загруженных всяким требуемым для войны имуществом, срок хранения которого подходил к пределу. Так как всё это согласованно было ранее в переписке, то удивился я только тому, что сидевший у костра собеседник выплеснул остатки чая, потом я услышал как о дно кружки звякнул металл и забулькала жидкость выливаемая из карманной фляжки. Затем соратник отхлебнул сам, пожелал удачи и велел мне выпить на посошок чего покрепче - пришло время расставаться навсегда. Осушив посуду в зубах у меня застрял орден Дружбы народов.
Катер отвалил и его огни стали быстро удаляться, а "флотилия", возглавляемая парой подлодок переходила под моё командование. Правда пока им требовалось пару месяцев действовать самостоятельно в автономном режиме, но в детальных инструкциях действия были расписаны и люди хорошо подготовлены. Моряки уходили исполнять своё предназначение в суровый 1917 год, а я с сыном помогал им в этом. Обещая присоединиться в октябре. Что бы открыть портал, пришлось сопоставлять давние советы Хурала нанайских шаманов, сны и гороскопы графа Вронского. Выходило, что временной режим во всех смыслах весьма ограничен и зависим от возраста сына. Так что ни раньше, ни позже "окошком" попользоваться не получалось, как и не открывалось оно в другие времена. Во истину - ВРЕМЕНА НЕ ВЫБИРАЮТ!
Оставил я сына у костерка на берегу, а сам на гидроплане отплыв метров на сто достал подаренный шаманами варган и зажав зубами стал издавать звук - зазвучало что то космическое. А на берегу эту неземную мелодию подхватил горловой песней мой сын. Разбиравшийся в космобиологии Сергей Алексеевич разъяснял мне, что так возможно вызвать такие волновые колебания, которые способны будут раскрыть временной портал, в который способны будут проходить материальные предметы. Но сей фокус не вечен - только пока голос у подростка ломается, то есть максимум на ещё один сеанс перехода запас есть, а потом про "окошко" надлежит забыть и жизнь в ином времени налаживать. Ну а нынче, в 1917 год проходила между костром сына и огнями моей амфибии, кильватерная колонна барж во главе которой и в конце, как в молоке проглядывались на исходе белых ночей контуры пары подводных лодок.