Командующий фронтом
Шрифт:
На командных пунктах пульс всегда лихорадочен, когда первые цепи солдат достигают вражеских траншей. Казалось бы, операция неглубокая. Командарм Духанов и его штаб четко и уверенно довели подготовку войск до начала атаки, они достаточно опытны по прошлым боям. Но то — в прошлом. Слишком велико значение, военное и политическое, успеха или неуспеха операции. И она первая с начала войны с фронтальным прорывом сильной позиционной обороны, создававшейся фашистами полтора года. Вот почему формы руководства сражением со стороны командования фронтом носят специфичный характер. И Говоров, и
Острота создалась уже в первые часы, когда Тру-бачев донес, что преодолеть семьсот метров Невы под Шлиссельбургом его полкам не удалось: на середине реки их встретил шквальный огонь и уложил на снег, только некоторым батальонам удалось прорваться к берегу. Срыв атаки дивизии Трубачева опасен для соседней справа дивизии Симоняка. Она протаранила первые линии траншей и дзотов и углубилась до трех
километров. Но теперь ее фланг открыт со стороны Шлиссельбурга!
Духанов докладывает Говорову: вынужден отвести полки Трубачева назад. Резкий, острый разговор:
— Легче всего дать команду «назад»... А что дальше? Удар гитлеровцев по Симоняку?
— Я полагаю ввести части Трубачева в прорыв на участке Симоняка, а затем развернуть его на Шлиссельбург.
— Немедленно приводите в порядок части Трубачева и вводите быстрей в бой на левом фланге Симоняка! Дорог каждый час!
Возвратившись на исходные позиции, части 86-й дивизии быстро доукомплектовываются, пополняют боеприпасы и во второй половине дня переправляются на другой берег в полосе 136-й дивизии.
Неудачи и на правом фланге, в дивизии Краснова. Говоров ждал, что она, наступавшая впритык к массиву железобетона 8-й ГЭС и каменным зданиям рабочих городков, встретит особо сильное сопротивление. Однако надеялся на опыт Краснова в сентябрьских боях. Молодой генерал-гвардеец был дерзким, уверенным. С осени он сохранил на левом берегу небольшой плацдарм и сейчас рассчитывал частью сил нанести удар, сразу направленный на окружение 8-й ГЭС. Командарм Духанов выделил для Краснова почти в полтора раза больше артиллерии, чем для соседа — 268-й стрелковой дивизии полковника Борщева.
Увы, в первые дни боев 45-я гвардейская дивизия не добилась успеха, и отнюдь не по вине ее солдат и командиров. Ибо именно там, на местах осенних боев, фашисты и ожидали главный удар, именно туда они направили ббльшую часть огня своих батарей, оживших после первоначального шока.
Телефонные разговоры командарма в подобных случаях непередаваемы. У всех нервы подобны натянутой тетиве лука. И Говорову не хватает уже выдержки. Духанов молча проглатывает почти грубые реплики командующего. Суть не в словах. Атака гвардейской дивизии сорвана, и это опять фланг в полосе прорыва! Фланги, фланги... От них зависит судьба вершины клина, вбитого центральными дивизиями Симоняка и Борщева.
И через тридцать лет ветераны будут иногда спорить на тему — в чем причина неудачи сильнейшей дивизии фронта в первые дни прорыва? Может быть, просчет командующего?
Двое суток кипит поле боя еще совсем вблизи Невы. Яростны и скоротечны воздушные бои истребителей и, наоборот, длительны штурмы зданий, дотов, блиндажей, где с упорством обреченных дерутся фашисты.
Но уже проложены понтонерами по льду Невы колейные настилы для тяжелых танков, выдвинуты на помощь пехоте тяжелые орудия, реактивные минометы.
Клин Симоняка упрямо вбивается все глубже и глубже, невзирая на открытые фланги. Продвигается в направлении Шлиссельбурга и дивизия Трубачева, снова введенная в бой из-за фланга 136-й дивизии.
И снова пульс боя резко лихорадит: на 268-ю дивизию Борщева, соседнюю с Симоняком, обрушивается сильная контратака резерва Линдемана. Опять предметный урок всем командирам, управляющим
i.
боем в глубине вражеской обороны: отстает в снегу артиллерия, оставляя пехоту одну. Вечером 13 января полки дивизии Борщева неожиданно откатываются на два километра назад, не выдержав танкового удара гитлеровцев. Это значит — снова обнажен, теперь правый фланг дивизии Симоняка.
До войск Волховского фронта, до 2-й ударной армии генерала В. 3. Романовского, тоже прорвавшей фронт противника навстречу ленинградцам,— еще восемь километров. По карте — один прочерк карандаша. Но какие усилия на поле боя, на командных пунктах! Все концентрируется в такие кризисные моменты— воля и ум командующего, четкость работы штабов, безотказность связи.
Едва ли Говоров, командарм Духанов, личный состав штабов спали, точнее урывали час-другой на отдых в течение этих дней и ночей. Пришлось изменять время и направление ввода второго эшелона армии и танковых бригад, выезжать к командирам дивизий, чтобы оценивать обстановку и давать указания на месте. Нельзя было выпускать из-под контроля ни один час боя, Фашисты пытались спасти положение единственно возможным методом — бросали и бросали в контратаки резервы. Наше командование в противовес этому непрерывно наращивало удары авиации, артиллерии и тоже вводило свежие резервы.
Семь суток нарастал накал наступления и от Невы и из района южнее Ладоги. Хроника боев содержит бесчисленное количество подвигов отдельных солдат, взводов и батарей, батальонов и полков во всех дивизиях. Об остроте, напряжении и упорстве можно судить по темпам продвижения: один-два километра в сутки, причем бои не прекращались и ночью. На 14 января расстояние между частями Ленинградского
и Волховского фронтов составляло четыре километра, 16 января — один километр.
Дрались уже дивизии вторых эшелонов. Советские воины окружили Шлиссельбург, затем ворвались в него, вели уличные бои, штурмовали отдельные здания. В попытке вырвать оттуда остатки гарнизона Линдеман снова бросил в бой новые части и ввел в контратаку два полка с танками против частей дивизии Симоняка, продолжавших пробиваться к заданному пункту соединения с волховчанами в районах станций Подгорная, Синявино, Рабочий поселок № 5.