Комарра. Гражданская кампания. Подарки к Зимнепразднику. Дипломатическая неприкосновенность (Тетрология)
Шрифт:
Я – фор. Я поклялась поддерживать его в болезни. Он болен. Я не нарушу данную клятву потому лишь, что возникли проблемы. Ведь именно в этом смысл клятв. Некоторые вещи, единожды нарушенные, не подлежат восстановлению. Данные клятвы, доверие…
Она не знала, в какой степени его иррациональное поведение связано с заболеванием. Возможно, когда он пройдет лечение, его эмоциональное состояние тоже улучшится. Или она сможет хотя бы определить, в какой степени это воздействие дистрофии Форзонна, а в какой… просто личные качества Тьена.
Они
Тьен, все еще продолжавший поглаживать ей спину, что-то протестующе забормотал. Ей никак не удавалось расслабиться. Так не пойдет. Кэт решительно настроила свои мысли на эротическую фантазию, весьма не романтическую, но которая обычно хорошо срабатывала. Может, это что-то вроде скрытой формы фригидности, этот ее самогипноз, к помощи которого она все время прибегает, чтобы получить сексуальную разрядку, несмотря на столь близкое присутствие Тьена? В чем разница между тем, что человек просто не любит секс, и тем, что не любит того единственного человека, с которым когда-либо занимался сексом?
И все же ей страшно хотелось ощущать живое тело, теплое прикосновение мужских рук – то, чего не могли дать никакие самые эротические фантазии. И Тьен в этом плане был действительно очень хорош. Он ласкал ее очень долго, хотя иногда и тоскливо вздыхал, за что она никак не могла его винить. Его мягкие прикосновения, тепло и уют постели привели наконец к тому, что она расслабилась. Она могла бы наслаждаться этим часами – тут Кэт приоткрыла глаз и глянула на часы. Нет, жадничать, пожалуй, не стоит. Какая же все-таки у Тьена вывернутая психика: с одной стороны, требовать от нее сексуального шоу, а с другой – обвинять в неверности. Чего он хочет – чтобы она растаяла или задеревенела? Что бы ты ни выбрала, выбор окажется неправильным. Нет, так дело не пойдет. Она слишком долго пытается настроить себя на нужный лад. Пора возвращаться к работе. Кэт снова постаралась обратиться к своим сексуальным фантазиям. Может, у него и есть права на ее тело, но ее душа и мысли принадлежат только ей. Это – единственная ее часть, к которой у него нет доступа.
Все пошло по плану, и в конечном итоге поставленная задача была выполнена. Когда все закончилось, Тьен поцеловал ее.
– Ну вот, все пошло на лад, – пробормотал он. – В последнее время у нас ведь все стало налаживаться, да?
Она пробормотала обычные заверения – стандартный набор фраз. Хотя предпочла бы честное молчание. И притворилась, что заснула, пока не услышала храп. И тогда пошла в ванную, чтобы выплакаться.
Глупое, совершенно иррациональное хныканье. Она рыдала, заглушая плач полотенцем, чтобы, не дай Бог, ни муж, ни Никки, ни гости не услышали и не пришли выяснять, в чем дело.
Я его ненавижу. Ненавижу себя. Ненавижу его за то, что он вынуждает меня ненавидеть самое себя…
Но больше всего она презирала себя за неистребимое желание физической близости, каждый раз возрождавшееся в ее сердце, несмотря на все усилия выкорчевать его окончательно. И это желание, эту зависимость, эту жажду теплых прикосновений необходимо уничтожить во что бы то ни стало. Потому что она предает ее хуже всего остального. Если она сможет убить в себе жажду любви, то тогда все прочие связывающие ее нити – долг, честь, а в первую очередь все страхи – можно будет тоже последовательно отбросить. Если я смогу убить в себе все это, то освобожусь от него.
Я превращусь в ходячего мертвеца, но стану свободна.
Отрыдавшись, Кэт умылась и выпила три таблетки от головной боли. Теперь, пожалуй, она сможет заснуть. Но, вернувшись в спальню, она обнаружила, что Тьен не спит. Его глаза сверкали в темноте. Услышав ее приглушенные ковром шаги, он включил лампу. Кэт попыталась сообразить, является ли бессонница одним из ранних симптомов его заболевания. Он приподнял простыни, чтобы она могла лечь.
– Что это ты там делала так долго? Развлекалась без меня?
Кэт не знала, что это – шутка и ей надо посмеяться, или он ждет от нее возмущенного отрицания. Поэтому решила сменить тему:
– Ой, Тьен, я чуть не забыла! Сегодня днем звонили из банка. Говорили что-то о том, что требуется моя подпись и оттиск ладони для подтверждения закрытия твоего пенсионного вклада. Я им сказала, что, по-моему, это неправильно, но переговорю с тобой, а потом им перезвоню.
Потянувшийся было к ней Тьен замер:
– Они не имели права звонить тебе по этому поводу!
– Если ты хотел, чтобы я сделала то, о чем они говорили, то должен был предупредить меня заранее. Они сказали, что приостановят это дело до моего звонка.
– Приостановят?! Нет! Ты глупая сучка! – сжал он кулаки.
От его брани ее затошнило. После всех приложенных нынче ночью усилий, чтобы его утихомирить, – такое! Все насмарку!
– Я что-то не так сделала? – обеспокоенно спросила она. – Тьен, в чем дело? Что происходит? – Кэт мысленно молилась, чтобы он не начал опять колотить кулаком в стенку. Если услышат дядя или Форкосиган, то как она объяснит…
– Нет… Нет. Извини. – Он потер лоб, и Кэт облегченно вздохнула. – Я забыл, что здесь действует комаррское законодательство. На Барраяре у меня не было проблем с закрытием пенсионного счета, если таковой имелся, когда я менял работу. А на Комарре они хотят получить подпись указанного наследника. Все в порядке. Завтра утром им срочно позвони и реши это дело.
– Ты ведь не собираешься увольняться, нет? – В ней начала подниматься волна паники. О Боже, только не очередной переезд… Не так скоро…