Комарра
Шрифт:
Ну, в принципе он может запросто это сделать. Достаточно связаться со штаб-квартирой Имперской службы безопасности на Комарре и запросить полное досье на Форсуассонов. Взмахнуть своей волшебной палочкой Аудитора и получить всю интересующую его информацию. Нет! Все это не имеет никакого отношения к аварии с отражателем. А утренний эпизод с ее комм-пультом довольно наглядно показал, что ему пора уже строго разделять свои профессиональные и личные интересы, как он всегда разделял личные и имперские финансы. Не быть ни казнокрадом, ни соглядатаем. Придется ему выгравировать эту надпись на табличке и повесить у себя в комнате на стенку, чтобы не забывать. Что ж, хоть деньги его не соблазняют. Майлз чувствовал нежный запах Катрионы,
– Вам действительно стоит об этом подумать, госпожа Форсуассон, – к изумлению Майлза, произнес Венье.
Ее лицо, оживившееся во время полета, снова стало замкнутым.
– Я… Там видно будет. Может быть, на следующий год. После… Если Тьен решит остаться.
Раздавшийся по внутреннему комму голос Форсуассона прервал разговор. Они приближались к торфяникам, лежавшим в простиравшейся внизу длинной узкой долине. Зрелище оказалось гораздо более впечатляющим, чем предполагал Майлз. Во-первых, это была настоящая земная яркая зелень, во-вторых, она тянулась на многие километры.
– Этот вид выделяет кислорода в шесть раз больше, чем его земной предок, – гордо провозгласил Венье.
– Значит, если окажешься снаружи без респиратора, можно заползти в них и дождаться там спасателей? – задал Майлз практический вопрос.
– Ну-у… Если сможете задержать дыхание лет этак на сто.
Майлз начал подозревать у Венье за неказистой внешностью скрытое чувство юмора. Ну, как бы то ни было, аэрокар, описав петлю, спустился ниже, и Майлз переключил внимание на площадку, куда они намеревались приземлиться. У него имелся весьма неприятный и очень, так сказать, тесный опыт общения с коварными арктическими торфяниками. Но Форсуассон сумел посадить аэрокар на довольно надежный камень, и все застегнули респираторы. Колпак кабины откинулся, впуская холодный и непригодный для дыхания комаррский воздух. Все выбрались наружу и принялись лазить по окрестностям, чтобы лично рассмотреть крошечные зеленые растения. Да, этого добра тут хватало. Зелень простиралась до самого горизонта. Много. Растительности. Зеленой. Влажной. Майлз с некоторым усилием заставил себя прекратить составлять длиннющий доклад императору в эдаком телеграфном стиле и попытался воздать должное насыщенному специальной терминологией описанию Венье последствий потенциального урона, который может нанести мороз этому химико-какому-то циклу.
Они еще некоторое время поизучали окружающий ландшафт – остающийся неизменным, – пока Никки, прыгающий вокруг, как кузнечик (мать за ним явно не поспевала), едва не свалился в болото. После этого вся команда загрузилась обратно в аэрокар. Облетев соседнюю зеленую долину и пролетев – для сравнения – над следующей, незасаженной и мертвой, они повернули к куполу «Серифоза».
Тут внимание Майлза привлекло виднеющееся слева на горизонте огромное сооружение, питающееся от собственных реакторов и окруженное буйной зеленью.
– Что это? – поинтересовался он у Венье.
– Главная опытная станция по использованию избыточного тепла, – пояснил комаррец.
Майлз коснулся комма.
– Нет ли возможности слетать туда посмотреть? – спросил он Форсуассона.
Чуть замявшись, тот ответил:
– Я не уверен, что в этом случае мы успеем вернуться в купол до темноты. И не хотел бы рисковать.
Майлз сомневался, что ночной полет так уж и опасен, но, возможно, Форсуассон знал предел своих возможностей. К тому же на борту находились его жена и сын, не говоря уже об Императорском Грузе, каковым являлись Майлз с профессором. И все же внезапные проверки всегда были самыми забавными, если ты действительно хочешь найти что-либо стоящее. С точки зрения аудита.
– Это наверняка будет очень интересно, – пробормотал Венье. – Я сам там уже не бывал несколько лет.
– Может, в другой раз? – предложил Форсуассон.
Майлз
– Возможно. Если будет время.
Через десять минут на горизонте показался купол «Серифоза». Внушительное сооружение, сверкающее огнями в надвигающихся сумерках, с сияющими башнями и открытыми туннелями для вылета аэрокаров.
Все-таки мы, человеки, очень даже неплохо справляемся, подумал Майлз. Если, конечно, нас оценивать под правильным углом зрения.
Аэрокар скользнул в туннель и сел в гараже. Венье увел его прочь, а Форсуассон собрал респираторы. Госпожа Форсуассон сияла, довольная прогулкой.
– Не забудь заправить свой респиратор, – чирикнула она мужу, протягивая ему свой.
Форсуассон потемнел.
– Не нуди, – прошипел он, стиснув зубы.
Она чуть вздрогнула, и лицо ее мгновенно стало замкнутым. Майлз отошел к колоннам, вежливо сделав вид, что не заметил этой небольшой стычки. Вряд ли его можно было считать специалистом в области семейных отношений, но в данном случае даже он понимал, что произошло. Проявленную ею, может, и не совсем ко времени любовь и заботу явно уставший и напряженный Форсуассон воспринял как сомнение в его компетентности. Госпожа Форсуассон заслуживала лучшего отношения, но Майлз ничем не мог помочь. У него-то отродясь не было жены, чтобы было с кем ссориться. Не то чтобы он недостаточно пытался жениться…
– Ну-с, – изрек Фортиц, тоже сделавший вид, что ничего не видел, – думаю, что все почувствуют себя гораздо лучше, закинув в желудок немного еды, а, Катриона? Позвольте мне пригласить вас всех. Нет ли еще какого-нибудь любимого вами славного местечка вроде того, где мы обедали?
Возникшая было неловкость растаяла в очередных дебатах а-ля Колония Бета на тему, куда пойти поужинать. На этот раз Никки с успехом переспорил взрослых. Майлзу есть не хотелось, и соблазн удрать домой к комму, забрав у Фортица сегодняшний урожай дискет, был велик, но, возможно, пропущенный стаканчик, а лучше три помогут ему пережить еще один семейный ужин с кланом Форсуассонов? В последний раз, пообещал себе Майлз.
Чуть более пьяный, чем хотелось бы, Майлз раздевался, чтобы провести еще одну ночь в гравикойке. Кучу дискет он бросил на стол дожидаться утра, кофе и просветления в мозгах. Последнее, что он сделал, это достал из кейса свой активатор, искусственно вызывающий приступ. Усевшись по-турецки на кровать, Майлз мрачно на него уставился.
Барраярские врачи не нашли способа вылечить посткриогенные приступы, которые и положили конец его военной карьере. Лучшее, что они смогли предложить, это внутричерепной чип-контроллер и активатор к нему, чтобы припадки были не так интенсивны и проходили не на глазах у изумленной публики в момент стрессов, а в интимной обстановке. И проверка своего собственного состояния стала для Майлза теперь таким же привычным ритуалом, как чистка зубов. Как и рекомендовали врачи. Он коснулся левого виска, где был вшит имплантат, и включил активатор. Единственное, что он ощутил, это мягкое теплое покалывание.
Опасный предел еще не достигнут. Еще несколько дней, и ему придется вставлять загубник и провоцировать приступ. Поскольку его оруженосец Пим, обычно исполнявший обязанности слуги, остался на Барраяре, придется ему подыскать другого помощника. Врачи настаивали, чтобы он никогда не делал эту пакостную вещь в одиночку. Майлз предпочел бы лежать беспомощным и в бессознательном состоянии – и бьющимся, как выброшенная на землю рыба (во всяком случае, он так предполагал, поскольку был единственным, у кого не имелось никаких шансов лицезреть свой припадок) – в гордом одиночестве. Возможно, ему все-таки придется просить профессора.