Комбат. Идеальное вторжение

Воронин Андрей

На всех научных конференциях и симпозиумах ученый пытался заводить полезные знакомства с иностранцами, надеясь с их помощью получить солидный грант на проведение исследовательских работ. Однако почти все его попытки оказались безуспешными. Западные научные деятели все, как на подбор, были людьми серьезными и деньгами не разбрасывались. Ознакомившись с немногочисленными статьями Комарова, опубликованными в иностранных журналах, они вежливо, но решительно ему отказывали. Его научная квалификация вполне резонно вызывала у них сомнения. Комарову лишь дважды удалось заполучить заграничную помощь, и оба раза на смешные даже по российским меркам деньги. Этих подачек едва хватило, чтобы купить новый диван

и поставить шкаф-купе. Комаров даже поклялся сгоряча никогда больше не работать на заграничного дядю.

Поэтому его сильно возмутило, когда лучшая сотрудница лаборатории, умница и красавица Верочка Елагина занялась каким-то американским проектом, о котором узнала из Всемирной паутины, причем на абсолютно безвозмездной основе. О научном грехопадении Елагиной Комарову доверительно сообщил непосредственный Верочкин руководитель, пенсионного возраста кандидат наук. Благодаря его подсказке Комаров застукал Елагину на месте преступления и ядовито поинтересовался, по какому праву она расходует казенные реактивы и собственное время на крайне сомнительные эксперименты. Верочка тут же начала робко оправдываться. По ее словам, американцы пообещали уже в ближайшие месяцы выделить хорошие деньги людям, наиболее приблизившимся к решению проблемы.

– Ага, выделят! Тысяч десять баксов, которых едва хватит на химреактивы для твоих опытов, – саркастически отозвался Комаров и, смягчившись, так как присутствие красивой женщины всегда улучшает настроение мужчины, спросил: – А в чем суть исследований?

– Понимаете, Михаил Эдуардович, при снижении температуры ниже нуля градусов жидкость, находящаяся в живом организме, кристаллизуется, раня ткани. Теоретически можно охладить человека до отрицательной температуры, но образовавшиеся кристаллы необратимо повредят все органы. Задача исследований – создать вещество, специальный антифриз, который бы препятствовал образованию кристаллов. В природе такой антифриз уже есть, ведь рептилии и амфибии, являющиеся холоднокровными животными, умудряются выживать при температурах ниже тридцати градусов.

– Согласен. Только на кой ляд это надо? Отправлять космонавтов в дальние полеты к Юпитеру или Сатурну? Очень похоже. Даже если человек будет питаться концентратами, за многолетний полет уйдет несколько тонн еды. Это огромная дополнительная нагрузка для ракеты-носителя. Кроме того, если экипаж проведет годы в ограниченном пространстве, возможны серьезные конфликты вплоть до смертоубийства. А заморозить людей – милое дельце! Ни расхода еды, ни конфликтов. Только все это, милочка, прожекты. До полетов на Юпитер в лучшем случае доживут наши внуки. Думаю, ваши заокеанские благодетели вскоре свернут проект, и никакого субсидирования вы не дождетесь. Поэтому как ваш руководитель требую прекратить сомнительные эксперименты и заняться вашей непосредственной работой.

– Так я же параллельно, – начала оправдываться Елагина.

– Да хоть перпендикулярно! Я принял решение, разговор закончен.

Но то ли Верочка ослушалась завлаба и втихаря продолжила эксперименты, то ли успела добиться заметных результатов до его запрета и сообщила заказчикам, однако через год американцы выделили лаборатории грант на решение проблемы антифриза. И не жалкую десятку, а ровно сто тысяч долларов только авансом. Тут уж Комаров засуетился, поскольку в случае успеха заокеанцы посулили еще двести тысяч зеленых – сумма для обычной российской лаборатории просто сказочная.

Сразу нарисовалась проблема – как совместить новые исследования с плановой научной работой, которую никто не отменял. Ведь Михаил Эдуардович не мог пойти к директору института и честно сказать:

– Уважаемый академик! Тут нам янки готовы отстегнуть кругленькую сумму. Поэтому извиняйте, но остальные дела мы похерим до лучшего будущего.

После таких слов его бы тут же убрали с завлабства или, в лучшем случае, настоятельно посоветовали обратиться к психиатру.

Впрочем, особой изобретательности в деле совмещения работ от Комарова не потребовалось. Все уже было придумано и обкатано для него. Ведь наука – дело тонкое, невозможно заранее предугадать результаты любых исследований. Неудачи случаются гораздо чаще прорывных открытий. Поэтому Михаил Эдуардович оставил на плановых темах худших сотрудников лаборатории, обычно используемых для выполнения черновой работы. Мысленно он уже представил годовой отчет, где негативная информация будет подана в самом лучшем свете. Комарову уже приходилось делать из известной субстанции конфетку, и он особо не заморачивался по этому поводу. В конце концов, задолго до него было сказано «если они думают, что они нам платят, пускай считают, что мы для них работаем».

Лучшие силы завлаб бросил на битву за антифриз. Первым делом он вызвонил знакомого герпетолога и посулил ему тысячу баксов за десяток пойманных ужей. Благо, время было подходящим, начало октября. Мысль о лягушках Комаров с сожалением, поскольку этих амфибий он мог получить даром, отмел. Насколько он помнил из университетского курса, лягушки зимуют на дне водоема, то есть температура их тела остается положительной.

У пойманных рептилий взяли кровь, затем погрузили в состояние искусственной спячки и взяли кровь снова. Образцы исследовали на газовом хроматографе и еще нескольких приборах.

Казалось, ученые добились нужного результата. Они выделили субстанцию, которая появлялась в крови ужей, впавших в спячку. Эта субстанция, введенная подопытным мышам, предотвращала кристаллизацию жидкости в организме грызунов. Несколько вскрытий наглядно продемонстрировало, что все органы размороженных мышей остаются целыми и невредимыми. Лишь один нюанс помешал триумфу Комарова, свел на нет усилия научной группы. Выделенный антифриз почему-то действовал, как смертельный яд. Все мыши, которым его ввели, умирали к моменту заморозки. То ли метаболизм холоднокровных и теплокровных животных имел принципиальное отличие, то ли при синтезе антифриза ученые допустили серьезную ошибку. По большому счету Комаров мог утверждать, что сто тысяч его люди отработали. Но для того, чтобы получить еще двести, надо было устранить летальное действие антифриза.

Глава 5

День не заладился с самого утра. Сначала забарахлил «БМВ» Фитиля, и ему, как последнему лоху, пришлось воспользоваться городским транспортом. Затем, вроде, жизнь устаканилась. Мамочка порадовала его кругленькой суммой, заработанной вчера девочками. Мужики будто целый день жрали одну «Виагру», шли косяком. А под вечер Фитилю удалось с большой для себя выгодой решить затянувшийся спор с Бандерлогом. Причем Бандерлог, казавшийся толковым пацаном, так обрадовался заключенному соглашению, что зазвал Фитиля к себе отметить это дело. Даже посулил отпадных девочек из элитного борделя. Хотя у Фитиля хватало своих путан, он редко отказывался от чужих, особенно из элитного борделя, и даже намекнул Бандерлогу, куда лучше обратиться.

Но вместо девочек явился какой-то тип, тощий, узкоплечий, с длинными, как у музыканта, пальцами. Фитиль к этому времени уже был хорошо на взводе, хотя выпил какую-то ерунду, граммов двести. Вместе с тощим образовалась классическая троица, но только чисто внешне, а на самом деле его приход только разъединил компанию. Фитиль тощего увидел впервые и старался держать язык за зубами. Бандерлог сначала попытался развеять обстановку, но затем махнул на это дело рукой и предложил:

– А не сыграть ли нам в картишки?