Комендант мертвой крепости
Шрифт:
— Пойдём, всё-таки провожу. — Он решительно взял её за руку. — Заодно расскажешь, как здесь всё. Или, если не торопишься, давай выпьем чего-нибудь.
Она замялась, но кивнула:
— Хорошо.
Времени у него было сколько хочешь. На следующий день он собрал в дорожный мешок кое-что из прикупленной снеди и сказал тощелицему хозяину, что вернётся к утру. Тот понимающе закивал, скрывая ухмылку, дуттаров выслед!
У ворот Ярулта остановили.
— Там дальше ничего нет, — сказал
— Я знаю, — кивнул Ярулт. — Хочу вот взглянуть на Шандал. Много о нём слышал… Может, балладу напишу.
— Балладу, — протянул стражник. — Много ты там насмотришь на балладу.
Он махнул рукой, дескать, проходи, и неожиданно, вдогонку, сказал:
— Я был там, когда из столицы доставили кройбелсов приказ. И ведь правильный приказ, у кройбелса в советниках не болваны сидят. Оно и проще выходило, и дешевле, и всяко безопасней. Им бы, в крепости, радоваться. А они… Видел бы ты их лица, когда Вёйбур прочёл депешу. Я видел.
— Во Вратах кого-нибудь из них ещё можно найти?
Стражник пожал плечами:
— Из ветеранов — вряд ли. Все уехали. Как будто сбегали, как будто им стыдно было. Остался только Рултарик, на кройбелсскую пенсию купил в предместьях домик, жил незаметно. Всё дивились: Рултарик — и «незаметно»! Потом он начал пить, сильно, со злобой такой, знаешь, словно хотел кому-то отомстить. В город никогда не ходил. Иногда выбирался к ущелью. Смотрел и уходил.
— Умер?
— Умер. Говорят, дважды рождённые живучей, но возраст-то берёт своё… да и пил он крепко.
От ворот к ущелью вела пропылённая дорога. В щелях между плитами пышно разрослись травы, запах цветов показался Ярулту неуместно праздничным.
Когда они с Конопушкой уходили из Врат, тоже пахло цветами. Будущее казалось долгожданным освобождением.
А оказалось…
Он вспомнил вчерашний разговор с Оллимой.
— Мы все думали, вы пропали. И всё равно вам завидовали. Как ты выжил вообще?
Ярулт пожал плечами и плеснул себе ещё вина.
— Мы тогда в алаксарском городе нашли кое-что. Чудом сохранили, даже не верится… А потом наместник увидел это у нас, но отбирать не стал. Пообещал помочь, сказал, что продаст и нам выделит нашу долю. Потом он поехал в столицу… — Ярулт задумчиво покатал между ладонями кружку. — Все думали: чудо, что он сумел выбить целый отряд подкрепления в гарнизон. А для нас с Конопушкой чудом было то, что он приехал с деньгами. С нашими — представляешь? — нашими деньгами!
— Много? — безразличным голосом спросила Олли.
— Да как сказать… для нас тогда — невообразимо много. Вот мы и сбежали почти сразу. Давно хотели — и сбежали. — Ярулт потянулся за жареной саранчой, пожевал и сразу запил вином. — Дураки мы были — это да. Как нас в первые же дни не сожрали с потрохами — до сих пор в толк не возьму. Раздавили бы, как мошку, забрали деньги, и всё. — Он пожал плечами. — Наверное, правда, что дуракам везёт. Мне удалось отыскать Серебряную Струну, самого лучшего певца, какие только рождались на свет. Я попросил, чтобы он взял меня в ученики. Он только рассмеялся. Неделю я ходил за ним как пришитый. Я просил, он смеялся…
— Взял?
— Взял. Мальчиком на побегушках. Но я был упёртый и терпеливый, знал, что своего добьюсь. Всегда знал, ещё когда здесь жил. А Конопушка… ну, он пожил месяца три неподалёку — это на острове Трёх Дверей, может, слышала?.. неважно в общем пожил и сказал: хочу в столицу, в университет. Я потом искал его. Без толку. Здесь он не появлялся?
Олли покачала головой.
— Ну… — сказал Ярулт. — Мало ли. Может, ещё повстречаемся. — Он снова замолчал, царапая длинным ногтем какое-то пятнышко на гладких, блестящих досках стола.
— А что вообще в мире? Говорят, война.
— Война? — переспросил он. — А, пустое. Уже пару лет этим разговорам, а войны всё нет. Кому она нужна? Только всё наладилось. А как ты тут? Я же помню, какая ты была в детстве.
— Какая?
Он улыбнулся:
— Умная, любопытная. Вот уж кому наверняка была предназначена необычная судьба…
Лицо у неё разом окаменело.
И он, болван тупоголовый, наконец догадался. Не всё из того, что выкрикивали ей в лицо те, из своры, было лишь сквернословием.
У него хватило ума не просить прощения.
— Знаешь, — сказала она, торопясь переменить тему, — я вот иногда думаю… Понимаю, что подло, а всё равно… Вот если бы тогда всё обернулось по-другому. Если бы… нам пришлось бежать из города, может, где-нибудь в другом месте нам сейчас жилось бы лучше. А? Глупо, правда. Глупо и подло. А всё равно…
Она рассказала, как всё было. Кое-что Ярулт знал и сам: доходили слухи. Осада Шандала быстро обросла легендами, поэтому, когда Вёйбур приехал в столицу и потребовал, чтобы ему дали ещё солдат, никто не посмел отказать. Героям не отказывают.
Но Ярулт не удивился бы, узнай он, что уже тогда депеша с приказом о Шандале была готова и просто ждала своего часа.
Гарнизону дали ещё три года — невероятно щедрый срок! Достаточный, чтобы легенда призабылась.
Потом пошла в ход депеша.
«Мы, милостию Рункейра Необоримого и по воле народа нашего, — венценосный… повелеваем… поелику неразумно и расточительно и далее содержать гарнизон в крепости Горелый Шандал… расформировать… тем, кто служил более… назначить пенсию, каковую выплачивать… прочих же — ежели будет их желание — принять в иные отряды… Касательно же безопасности города Врата Пыли… прислать вместе с оной депешей чарознатца, каковому надлежит… в кратчайшие сроки…»