Кометы Оорта
Шрифт:
— Деккер Де Во, — прочел он с экрана, — Вы — марсианин, не так ли? У нас здесь не так много марсиан.
— Надеюсь, что нет, — ответил Деккер.
Человек его однако не слушал. Выпустив амулет, он проговорил:
— Можете проходить. Идите прямо к главному входу и не покидайте дорожки. Кругом установки сигнализации и не стоит их активировать.
К кремовому безликому зданию вела длинная посыпанная гравием тропинка. Очевидно, в Колорадо немало людей нуждались в реабилитации, поскольку здание было поистине огромным. По меньшей мере, шесть этажей, подумал Деккер, хотя в этом трудно было быть уверенным, поскольку в стенах заведения Деккер не различил
— Ну, — кивнув, проговорила женщина, — он здесь. Болдон Де Во. Вы его сын?
— Да.
— Ну, будем надеяться, что дела у вас пойдут лучше, чем у вашего отца. Он был арестован, поскольку совершил акт насилия в баре под названием «Гриль бар у Рози» в Денвере. Осужден Пятым Муниципальным судом, судья Хармон; получил обычный неопределенный приговор.
Деккер нахмурился.
— Неопределенный? Что это значит?
Женщина пожала плечами.
— Это означает, что он останется здесь, пока не будет реабилитирован. Сколько бы на это ни ушло времени. Давайте посмотрим, это третье его дело…
Деккер сморгнул, отец ничего не говорил о том, что бывал под судом раньше.
— …так что маловероятно, что он быстро выйдет отсюда. Могу сказать, что он останется в заведении по меньшей мере на три месяца, а скорее на шесть или даже восемь, если будет причинять какие-либо неприятности. Возможно, обойдется и без этого. Он не достанет здесь никакого алкоголя, а все выглядит так, как будто он умеет держать себя в руках, когда трезв. Полагаю, вы хотите повидать его.
— Да, за этим я сюда и приехал.
Клерк удивленно подняла бровь, но сказала лишь:
— Можете получить десятиминутную беседу в комнате для посетителей. Впрочем, не прямо сейчас. Проходящим реабилитацию не позволено покидать своих отсеков во время часов цикла, поэтому вам придется подождать его окончания. Это будет в половине седьмого.
— В половине седьмого?
— Вы ведь хотите увидеться с ним, разве не так? — а потом, почти доброжелательно она добавила: — У его смены сейчас обед. Если хотите, можете взглянуть на них. Поднимитесь на два пролета до надписи «Столовая», но не ходите никуда больше, повсюду установки сигнализации. Там увидите смотровое окно.
Окно там было. На самом деле, это была целая смотровая галерея с зеркальным стеклом, позволяющим смотреть лишь в одну сторону на огромный обеденный зал. Около двадцати человек смотрели в зал. В основанном это были посетители, такие как Деккер, но кроме них здесь стояло четверо охранников, которые о чем-то шутили, но при этом не спускали глаз с узников в ожидании нарушений.
За длинными деревянными столами на скамьях без спинок сидело, по меньшей мере, пятьсот узников. Если среди них и был Болдон Де Во, Деккер не смог отыскать его. Реабилитируемые отличались друг от друга: здесь были и старые, и молодые, мужчины и женщины, люди всех цветов кожи, — но почти все они казались одинаковыми по ту сторону одностороннего окна: молчаливые, с быстрыми движениями, со взглядами, никогда не покидающими тарелок. По резкому свистку все они встали и покинули комнату.
Именно тогда Деккер наконец узнал отца, когда тот встал, собираясь уходить. Хотя старик сутулился и хромал, он все же был намного выше остальных, чтобы выделяться в толпе, хотя, что Деккеру показалось неожиданным, здесь было еще трое или четверо марсиан. Болдон Де Во выглядел старым и больным.
Тут Миротворцы встали.
— Спектакль окончен, — сказал один из них. — Поторапливайтесь, нам еще нужно здесь убраться.
Казалось, каждый знает, что ему теперь делать. Посетители повернулись и направились к выходу, но Деккер задержался.
— Простите, — обратился он к Миротворцу, — я ожидаю свидания с отцом.
Миротворец смерил его холодным взглядом.
— Реабилитируемым запрещено покидать территорию до окончания цикла, — сказал он.
— Я это знаю.
Миротворец пожал плечами.
— Там есть помещение для посетителей. Этажом ниже, и не пытайтесь пойти куда-либо еще, кругом сигнализация… Но он не сможет повидаться с вами до шести или около того.
— Это я тоже знаю, — сказал Деккер.
Большинство посетителей уже ушли, но пристроившись в хвост уходящей группе, Деккер увидел еще одну открытую дверь. Там со щетками и швабрами в руках ждали шесть мужчин и женщин в одежде реабилитируемых, головы их были опущены. Ни один из них не был его отцом.
— Уходите, — сказал Миротворец. — Они не могут войти сюда, пока все не вышли из помещения, а им еще нужно выполнить свою работу.
Помещение для посетителей свободно могло бы вместить в себя несколько дюжин человек, но единственным ожидающим в нем была пожилая женщина, поглощавшая свой ленч. Она три или четыре раза взглянула на Деккера, прежде чем сказать:
— Разве вы не принесли ничего поесть?
— Я не знал, что задержусь здесь так надолго.
— Они никогда не говорят ничего заранее, правда?
Она с минуту подумала, а потом предложила ему половинку сладкого рулета. Ценой за это оказалась беседа, но Деккер был счастлив расплатиться и этим. Женщина неплохо знала здешние порядки. Все эти люди, пришедшие сюда посмотреть на то, как заключенные едят? Они затем и пришли, чтобы посмотреть на своих близких, проходящих теперь реабилитацию. Каждый из заключенных ограничен одним свиданием в месяц, но все же хочется на них поглядеть время от времени, правда? Тот, с кем она собиралась повидаться сегодня, была ее дочь, она сама все знает об этом месте — сама в молодости дважды здесь побывала. Здесь не так плохо. Хорошо здесь, правда, тоже не было, поскольку надзиратели все время пытались заставить тебя затеять ссору или по крайней мере, ответить грубостью — когда не выбрасывали все на пол или не расшвыривали стопку только что выстиранного белья, чтобы заставить вас делать все сначала. Но в основном, это можно было выдержать. И едва ли кто-нибудь оставался здесь больше года.
Закончив свой ленч, она подобрала крошки:
— Знаете ли, если я их не уберу, они заставят подбирать это их, — и сдвинула вместе два стула, устраиваясь спать.
Оставив тем самым Деккера наедине с его собственными мыслями. Но последние совсем ему не нравились, и потому неохотно он вытащил свой экран и углубился в планирование траекторий и анализ приземлений, в то время как комната вокруг него постепенно заполнялась… а его время куда-то утекало.
Когда Миротворец пролаял наконец его имя, его пропустили в крохотную каморку для посетителей, где уже сидел его отец, казавшийся, насколько мог судить Деккер, еще более старым и больным. Им предоставили два деревянных стула, поставленных на расстоянии полутора метров друг от друга, и касаться друг друга им было запрещено. В помещении не было надзирателя, который мог бы навязать им соблюдение этих правил, но в одну из стен было вставлено стекло, и Деккер не сомневался, что за ним кто-то есть.