Комиссар Дерибас
Шрифт:
Стало клонить в сон. Разделся и лег в кровать. Где-то вдали послышались звонки трамваев, вышедших в первый рейс… Потом все звуки исчезли.
Дерибаса разбудила жена, которая осторожно пыталась достать из буфета чашку.
— Спи, спи, — шепотом сказала она. — Я ухожу на работу.
Дерибас сел на кровати, потер рукой глаза.
— Спасибо, что разбудила, а то бы проспал.
Прошел в ванную комнату, умылся холодной водой. Посмотрел на детей, которые, позавтракав на кухне, чтобы не будить отца, готовились отправляться в школу. Достал из неказистого гардероба новый, недавно сшитый костюм, быстро оделся
— Когда придешь? — спросила Нина Ивановна.
— Поздно…
Нина Ивановна привыкла к таким ответам мужа…
Дерибас торопливо позавтракал, пришел в здание ВЧК. Поезд должен прибыть в 11.10, время еще есть. Стал читать свежую информацию: тут и сведения о Кишкине, плетущем нити нового заговора, и о событиях в Петрограде.
В одиннадцать часов Дерибас позвонил начальнику группы:
— Как дела?
— Все подготовлено.
— Учтите, что по Москве с вокзала пойдет целая банда — двадцать отъявленных головорезов с оружием в руках и два главаря.
— Об этом я знаю, и меры приняты.
— Держите меня в курсе дела.
— Хорошо.
11.20 — звонка нет. «Поезд может опоздать, сейчас это бывает часто: не хватает угля, паровозы поизносились… Как там Муравьев управляется со своей «оравой»?! Шутка ли — вывезти такую банду! Молодец! Герой!» Дерибас еще и еще раз обдумывает, все ли предусмотрено для встречи.
Резко зазвонил телефон. Дерибас схватил трубку:
— Алло…
— Терентий Дмитриевич, говорит Колосовский. Я хотел бы навести у вас справку…
— Позвоните, пожалуйста, часа через два. Сейчас не могу. Извините.
В 11.50 Дерибас опять поднял телефонную трубку:
— Слушаю, Дерибас.
— Говорит Муравьев, — услышал он наконец незнакомый голос. — Мы на вокзале…
По уверенному тону Муравьева Дерибас понял, что все в порядке. Стал спокойно инструктировать:
— У дежурного по вокзалу вас ожидают два наших представителя. Найдите их, назовите свою фамилию и отправьте отряд вместе с ними на Лубянку якобы для отдыха и получения денег на покупку оружия. Они знают, как действовать дальше. Из прибывших с вами кто-нибудь знает Москву, бывал здесь?
— Нет. Никто не был.
— После этого вместе с Ишиным и Эктовым поезжайте на Маросейку. Адрес знаете?
— У меня записан.
— Поселите их там. Скажите, что это конспиративная квартира эсеров. Там их встретят и накормят. Вечером за ними придут и поведут на совещание. Пусть пока никуда не выходят. Ясно?
— Все понял.
— Действуйте. Когда все устроите, зайдите ко мне, я буду вас ждать.
Отряд антоновцев, разбившись на группы, шел по Домниковке, потом по Мясницкой. Прохожие с удивлением смотрели на приезжих парней, одетых кто во что: в измятые полушерстяные брюки, рубашки-косоворотки, сапоги. Кое-кто шел в пиджаках, несмотря на то что день был жаркий. Под пиджаками, а у некоторых в карманах было спрятано оружие. В свою очередь приехавшие с интересом рассматривали московские здания, витрины магазинов, оставшиеся от прежних времен. В первой группе шли два чекиста, выступавшие перед антоновцами как представители военного отдела ЦК левых эсеров. Они указывали дорогу.
Когда подошли к зданию ВЧК на Лубянке, один из чекистов сказал:
—
Он зашел в комендатуру. Там его ждал Дерибас вместе с группой чекистов.
— Пропускайте по-одному, — распорядился Дерибас. — И сразу ведите в дальнюю комнату.
Антоновцев одного за другим пропускали в здание, провожали в дальнюю комнату, где отбирали оружие и обыскивали. Оттуда их препровождали в тюрьму. Когда с этим было покончено, Дерибас поднялся к себе в кабинет и стал ждать Муравьева.
Муравьев пришел около двух часов дня. Был он невысок, подвижен, с веселой искоркой в глазах. Длинные волосы, круглое лицо. Войдя в кабинет, он представился:
— Муравьев, — и остановился у порога.
— Так вот ты какой, Петрович! — Дерибас радостно вышел из-за стола, подошел к гостю, обнял его. — А я представлял тебя совсем другим: эдаким высоченным богатырем. Такие дела по плечу только сильным… Жаль, что не успел повидать тебя в Воронеже. Ну садись, рассказывай.
— Вы, вероятно, в курсе дела?
— Да. Но хотелось бы узнать подробности… Как настроение у крестьян?
— После декрета о замене продразверстки продналогом даже середняк отвернулся от Антонова. Нового притока нет, а кое-кто убегает. Крестьянин стосковался по земле.
— Ишин и Эктов не проявляют беспокойства?
— Нет. Во всем полагаются на меня. Отвел на квартиру, где их встретили, как своих, накормили. Были недовольны, когда узнали, что на «всероссийский повстанческий съезд» они опоздали, что он уже закончил свою работу. Ишин даже с укоризной посмотрел на меня. Но потом, когда пояснили, что съезд избрал «центральный повстанческий штаб», который специально соберется сегодня, чтобы заслушать посланцев Антонова и наметить план совместных действий, они воспрянули духом. Ишин даже заулыбался.
Муравьев достал из кармана носовой платок и вытер вспотевшее лицо.
— Ты, вероятно, голоден? Сейчас я организую.
— Нет, нет. Спасибо. Меня покормили вместе с Ишиным и Эктовым сытным завтраком. Я привез с собой кое-какие бумаги: протоколы и резолюции антоновского съезда, другие документы. Куда мне их сдать? — Он достал из портфеля тугой сверток.
— Давай мне. Читать будем потом. Сейчас пойдем к Менжинскому, нужно договориться о дальнейшей процедуре.
Они шли длинными извилистыми коридорами до тех пор, пока не попали в просторный кабинет. Вячеслав Рудольфович сидел за большим столом и что-то читал. В кабинете находились еще два человека: один сидел на стуле возле Менжинского, второй — в стороне на кресле. Не будь такого срочного дела, Дерибас не стал бы нарушать порядок, но он выполнял приказ и, не раздумывая, вошел.
Менжинский оторвал взгляд от бумаги, которую читал, посмотрел на Дерибаса и спросил:
— Что у вас?
— Вот он, наш Петрович, он только что приехал с антоновцами…
Чекисты обернулись, и Дерибас узнал Артузова и Благонравова. Они с интересом рассматривали Муравьева.
— Садитесь, пожалуйста. — Менжинский был чрезвычайно вежливый и тактичный человек. Никогда никто не слышал от него грубого слова. А когда нужно было кого-либо послать на задание, то он не приказывал, а просил: «Сделайте, пожалуйста». Он быстро закончил разговор с Благонравовым и отпустил его. Артузов ближе подвинул свое кресло.