Комментарии к пройденному
Шрифт:
1.09.75 Уведомление Зиберова о получении рукописи
5.11.75 Письмо Медведева с отказом «Пикнику»
17.11.75 Письмо АБС Медведеву с аргументацией против отказа
17.11.75 Письмо БН Медведеву с выражением недоумения
8.01.76 Письмо АБС Полещуку с жалобой на Медведева
24.01.76 Уведомление Паршина о получении письма в ЦК ВЛКСМ
20.02.76 Письмо Паршина о принятых мерах
10.03.76 Б->А (проект писем Паршину и Синельникову)
24.03.76 Письмо АБС Паршину с напоминанием
24.03.76 Письмо АБС Синельникову с напоминанием
30.03.76 Письмо Паршина о принятых мерах
5.04.76 А->Б (предложение составить письмо в высшие инстанции)
12.04.76 Письмо Медведева с отказом «Пикнику»
........
И
Но если не об этом, то о чем же остается тогда писать? Как без этого суконно-скучного перечня и уныло-злобного комментария к нему рассказать историю публикации «Пикника» – историю в известном смысле даже загадочную. Ибо повесть эта, наверное, не лишена была каких-то недостатков, но ведь в то же время не лишена она была и очевидных достоинств: она была безусловно увлекательна, способна произвести на читателя достаточно сильное впечатление (вдохновила же она такого замечательного читателя, как Андрей Тарковский, на создание выдающегося фильма); и притом она безусловно не содержала в себе НИКАКИХ нападок на существующий строй, а наоборот, вроде бы лежала в русле господствующей антибуржуазной идеологии... Так почему же тогда, по каким таким загадочным – мистическим? инфернальным? – причинам обречена она оказалась на прохождение через издательство в течение ВОСЬМИ с лишним лет!
Сначала издательство вообще не хотело заключать договор на сборник; потом заключило, но почему-то восстало против повести «Дело об убийстве»; затем вроде бы согласилось заменить «Дело об убийстве» на апробированную ранее повесть «Трудно быть богом», но зато решительно восстало против «Пикника»... Даже вкратце невозможно здесь изложить историю этой борьбы – получается слишком длинно: как-никак восемь лет все-таки. Тут были и неожиданные отказы от собственных требований (вдруг ни с того, ни с сего: долой «Трудно быть богом»!..), и пяти– или даже шестикратные перезаключения договора, и даже внезапные попытки вообще разорвать все и всяческие отношения (вплоть до суда!), но главное, и все время, и неуклонно, и неизменно, из года в год, из разговора в разговор, из письма в письмо: убрать из «Пикника» оживших покойников; изменить лексику Рэдрика Шухарта; вставить слово «советский», когда речь идет о Кирилле Панове; убрать мрачность, безысходность, грубость, жестокость...
Сохранился замечательный документ: постраничные замечания редакции по языку повести «Пикник на обочине». Замечания располагаются на восемнадцати (!) страницах и разбиты по разделам: «Замечания, связанные с аморальным поведением героев»; «Замечания, связанные с физическим насилием»; «Замечания по вульгаризмам и жаргонным выражениям». Не могу позволить себе не привести оттуда несколько выдержек. Причем обратите внимание: я ни в коем случае не подбираю цитат, не ищу глупостей специально, я даю все подряд.
«ЗАМЕЧАНИЯ, СВЯЗАННЫЕ С АМОРАЛЬНЫМ ПОВЕДЕНИЕМ ГЕРОЕВ
<всего 93 замечания, приводятся первые десять>
должен зад свой толстый задрать – с. 21
уж я на зубах пойду, не то что на руках – с. 21
да на карачках – с. 32
вытащил флягу, отвинтил крышечку и присосался, как клоп – с. 25
высосал флягу досуха – с. 35
одного последнего глотка, конечно, не хватило – с. 35
Напьюсь сегодня как зюзя. Ричарда бы ободрать, вот что! Надо же, стервец, как играет – с. 38
А мне выпить хочется – никакого терпежу нет – с. 42
С удовольствием бы опрокинул с тобой стаканчик в честь такого знакомства – с. 42
...не говоря лишнего слова, наливает мне на четыре пальца крепкого. Я взгромоздился на табурет, глотнул, зажмурился, головой помотал и опять глотнул – с. 43...»
«ЗАМЕЧАНИЯ, СВЯЗАННЫЕ С ФИЗИЧЕСКИМ НАСИЛИЕМ
<всего 36 замечаний, приводятся последние десять>
цапнул со стола тяжелую пивную кружку и с размаху хватил ею по ближайшей
Тогда Рэдрик пошарил в кармане, выбрал гайку граммов на двадцать и, прицелившись, запустил ему в голову. Гайка попала Артуру прямо в затылок. Парень ахнул <и т. д.> – с. 182
А в следующий раз надаю по зубам – с. 182
лягнул Рэдрика свободной ногой в лицо, забился и задергался <и т. д.> – с. 185
судорожно уминая грудью голову этого проклятого сопляка, не выдержал и заорал изо всех сил – с. 185
Теперь эта смазливая мордашка казалась черно-серой маской из смеси запекшейся крови и пепла <и т. д.> – с. 185
Рэдрик бросил его лицом в самую большую лужу – с. 186
душу из гадов вынуть, пусть дряни пожрут, как я жрал – с. 202
он с размаху ударил себя полураскрытым кулаком по лицу – с. 202...»
«ЗАМЕЧАНИЯ ПО ВУЛЬГАРИЗМАМ И ЖАРГОННЫМ ВЫРАЖЕНИЯМ
<всего 251 замечание, приводится произвольный десяток из середины>
и вдруг принялся ругаться бессильно и злобно, черными, грязными словами, брызгая слюной... – с. 72
– Надевай зубы и пойдем – с. 72
Мясник выругался – с. 74
Сволочь ты... Стервятник – с. 74
гад – с. 76
жрать охота – сил нет! – с. 77
Мартышка безмятежно дрыхла – с. 77
грязен он был как черт – с. 78
Кой черт! – с. 82
бибикнул на какого-то африканца – с. 85...»
«Разумеется <сообщалось в сопроводительном письме редакции>, мы выписали только те выражения и слова, которые, на наш взгляд, нуждаются либо в устранении, либо в замене. Эти замечания продиктованы прежде всего тем, что Ваша книга предназначена для молодежи и подростков, для комсомольцев, которые видят в советской литературе учебник нравственности, путеводитель по жизни».
Помню, получивши в руки этот блистательный документ, я кинулся прямиком к своим стеллажам и радостно извлек на свет божий любимого нашего и непревзойденного Ярослава Гашека. С каким невероятным наслаждением я прочитал оттуда:
«Жизнь – это не школа для обучения светским манерам. Каждый говорит как умеет. Церемониймейстер доктор Гут говорит совсем иначе, чем хозяин трактира „У чаши“ Паливец. А наш роман не пособие для салонных шаркунов и не научная книга о том, какие выражения допустимы в благородном обществе...» «Правильно было когда-то сказано, что человек, получивший здоровое воспитание, может читать все. Осуждать то, что естественно, могут лишь люди духовно бесстыдные, изощренные похабники, которые, придерживаясь гнусной лжеморали, не смотрят на содержание, а с гневом набрасываются на отдельные слова. Несколько лет назад я читал рецензию на одну повесть. Критик выходил из себя по поводу того, что автор написал: „Он высморкался и вытер нос“. Это, мол, идет вразрез со всем тем эстетическим и возвышенным, что должна давать народу литература. Это только один, притом не самый яркий пример того, какие ослы рождаются под луной...»
Ах, как было бы сладостно процитировать все это господам из «Молодой Гвардии»! И добавить кое-что от себя в том же самом духе. Но, увы, это было совершенно бессмысленно и, может быть даже, тактически неправильно. Кроме того, как стало нам ясно много-много лет спустя, мы совершенно неправильно понимали мотивы и психологию всех этих людей.
Мы ведь искренне полагали тогда, что редакторы наши просто боятся начальства и не хотят подставляться, публикуя очередное сомнительное произведение в высшей степени сомнительных авторов. И мы все время, во всех письмах наших и заявлениях, всячески проповедовали то, что казалось нам абсолютно очевидным: в повести нет ничего криминального, она вполне идеологически выдержана и безусловно в этом смысле неопасна. А что мир в ней изображен грубый, жестокий и бесперспективный, так он и должен быть таким – мир «загнивающего капитализма и торжествующей буржуазной идеологии».