Комментарии к пройденному
Шрифт:
Мы обсуждали новый сюжет на протяжении всего 90-го года. Будь на то моя только воля, мы обсуждали бы его и дальше – мне казалось, что времени впереди еще навалом, куда спешить?.. АН думал иначе. Может быть, он что-то предчувствовал. Может быть, догадывался. Может быть, знал. Здоровье его уже заметно пошатнулось тогда, но он перемогся и заставил себя работать – сел и к началу лета 1991 года закончил последнее произведение С. Ярославцева – «Дьявол среди людей». Третье и последнее.
Вот, по сути, и вся история этого псевдонима – короткая история длиною в двадцать, без малого, лет.
Vita brevis, ars longa.
С. ВИТИЦКИЙ
Происхождение этого псевдонима лежит на поверхности. Традицию основал АН еще в незапамятные времена. Надо было опубликовать под псевдонимом какой-то перевод (кажется, «День триффидов»), и АН выбрал «С. Бережков», – просто потому, что жил тогда на Бережковской набережной. Совершенно
Задуман «Поиск предназначения» был давно, но теперь нет уже возможности установить, когда именно. И нет возможности проследить даже основные этапы работы. Вот они – разрушительные последствия всеобщей компьютеризации: бумажные архивы исчезли; теперь всё – на диске, и если нет предусмотрительно проставленной даты, то уже и не установишь, ни по каким косвенным признакам, когда именно был написан тот или иной текст.
Последняя компьютерная дата файла IZPTRBVM.T – 22.06.91, 6:30p. Это означает, что последний раз я обращался к наброскам по поводу романа «ИЗ ПЕТЕРБУРГА В МОСКВУ» (название, естественно, условное) в конце июня 1991-го, но когда я эти наброски начал впервые делать, когда сама мысль о новой вещи появилась, теперь уже установить невозможно.
Сохранившиеся заметки выглядят примерно так (цитирую, не выбирая, с самого начала, исправляю только грамматические ошибки и – местами – пунктуацию):
«Герой в прошлом: научник, писатель, бизнесмен, издатель. Ныне – богатый человек, миллионер, глава издательского концерна, культуртрегер. Поздно вечером пришло извещение: в Москве умирает друг. Очередной (пятый) инфаркт. Наш герой обладает свойством вытаскивать его из комы.
– Стоит ли ехать? Есть ли шанс?
– Да как тебе сказать? Буду позванивать...
Но герой уже начинает шуровать насчет билетов. Никакого энтузиазма, это просто чувство долга. Билеты ни за что не достать. Самолеты: забастовка. Поезд – уже ушел. Автобус: через три часа. Такси – отказываются ехать. Тогда – автомобиль, но шофер пьян. Шофера – на заднее сиденье отсыпаться, сам за руль.
В районе ...... (километров 70 после Новгорода) гигантская автокатастрофа (м. б. с участием военных?). Объехать невозможно. Попытка договориться с милицейским вертолетом («четыре белых – и все будет нормалек...»), но вмешивается подъехавший майор: «Воображаете, что все можно за деньги купить? Не выйдет». Съезжает с магистрали и пытается прорваться через глубинку.
Оцепление. Совхозы, колхозы – там остались только алкаши да тунеядцы – превратились в малины и банды. Фермы – крепости, блиндажи, проволока, специально выведенные псы – БАСКЕРы. Война. Везде разъезжают на бронеавтомобилях восточные люди – меняют оружие на с/х продукцию.
Фабрика-лаборатория: выводят природу, способную противостоять напору цивилизации. Раз невозможно сохранить «природную» природу, то, может быть, можно вывести компромиссную, альтернативную, годную и для существования людей, и для существования технологической цивилизации.
Удирая, сходу влетают с грунтовой дороги на асфальт, ведущий в заросли. Сквозь шлагбаум. Вскоре обнаруживают, что заросли СМЫКАЮТСЯ за ними – они в заповеднике НОВОЙ природы. Приключения там. Там же, может быть, живут и Новые Люди (мокрецы?). Они пытаются вывезти героя на автостраду – нападение – гибель мокреца – голый одинокий герой.
Машину отбирают. Телохранитель предает. Последняя радиограмма: еду, еду, я уже на Кольцевой, дождись во что бы то ни стало. Повесть о том, что все умерло, все потеряло смысл, но вечны Дружба, Любовь (жена) и Работа. Герою 78 лет. На дворе 2011-й.
В самом начале он мчится по шоссе, не обращая внимания на голосующих. В том числе – абсолютно голый человек на коленях умоляет подобрать его – некогда, некогда, куда мне его девать... «В жопу, в жопу – летом, летом...» Скользко, страшно, метель слепит... А в конце – он, ограбленный, голый, в одних подштанниках выбирается на шоссе, и мимо мчат лимузины, возвращающиеся в Москву от места аварии – некогда, некогда, не до тебя... И метель, и холод, и смерть...
В районе – колония для дефективных людей и детей. Жуткие типы окружают машину – остров доктора Моро. Чудовищный урод с гнойным плевком вместо левого глаза доверительно сообщает герою: «Нынешнее поколение будет жить при коммунизме!»
Идея: на шоссе – Америка, XXI век; в сельской местности – жуть, мрак и бредовая антиутопия – чужая планета...»
И так далее. Легко видеть, многое из придуманного здесь вошло впоследствии в «Поиск предназначения», но сам этот роман начал формироваться заметно позже: в моем компьютерном архиве заготовки к нему находятся в файле SUDBA.T:
«...Человек обнаруживает (заподозривает), что некая сила ведет его по жизни, оберегая от опасностей и направляя в некоем (непонятном) направлении.
1941, август. «Взорвался» следователь, который вел дело Амалии Михайловны – хотел ее засадить, а ее судьба – спасти мальчика. С этого эпизода и начинается расследование.
1942, январь. «Счастливый мальчик». Людоед разорван в клочки – все думают, что от прямого
1950, август. Поступление на физфак. Единственный преподаватель, который настаивал (и настоял бы!) на приеме, вдруг – у окна – разлетается на куски. Всех потом посадили за теракт. Но герой в атомщики не попал, и, следовательно, уцелел.
1958, ноябрь. Страшно и непонятно («словно бомбу проглотил») погиб писатель Каманин (значительная фигура в Ленинграде), пришедший в восторг от его рукописи. И герой не стал писателем. На писателя и рукопись выходят через редакцию журнала «Красная заря», куда герой отнес рукопись. Рукопись – роман-воспоминание на тему «Как, собственно, удалось мне уцелеть?» Эпизоды см. ниже.
1965, декабрь. То же произошло с ученым, которому передал шеф героя по матинституту его работу. Ученый, побеседовав, решил двигать героя на международные конференции и «взорвался»...»
И т. д., и т. п., и пр. По сути, это уже законченный план будущего романа. Последняя дата входа в этот файл – 27.12.92, 12:55р, – после чего я, видимо, уже начал работать собственно над текстом.
Писался роман трудно и долго. Черновик закончен был в августе 1994-го и потом правился еще неоднократно в течение примерно полугода. Ко мне все время приставали (да и сейчас пристают время от времени) интервьюеры с вопросом, как мне пишется в одиночку. Ответы «трудно», «дьявольски трудно», «медленно и мучительно» вопрошающих не удовлетворяют. Я придумал несколько сравнений, вот самое точное из них: представьте, что много лет подряд вы с напарником пилите двуручной пилой огромное бревно; теперь напарник ушел, вы остались в одиночестве, а бревно и пила никуда не делись, надо пилить дальше... Те, кому приходилось пилить толстые стволы двуручной пилой в одиночку, меня понимают.
Еще меня не раз спрашивали, а зачем, собственно, вообще понадобился Б. Стругацкому псевдоним? Предостерегали: псевдоним помешает коммерческому прохождению романа. Просили (издатели): нельзя ли где-нибудь, на той же обложке, где «С. Витицкий», поставить хотя бы и петитом «Б. Стругацкий»... Мне все эти разговоры были вполне понятны (время такое: продаются не столько книги, сколько имена), всем своим советчикам и просителям я искренне сочувствовал, но я не мог позволить себе действовать по-другому.
Много-много лет назад мы с АН договорились, что каждый из нас, если случится публиковать что-либо серьезное в одиночку, будет делать это только под псевдонимом. АН следовал этому правилу неукоснительно, как же могу я позволить себе нарушить старый договор? И в то же время делать из своего псевдонима мрачную тайну я тоже отнюдь не собираюсь: каждый, кто хотел узнать истину, мог и может это сделать без каких-либо трудностей и хлопот.
Я очень рад, что С. Витицкому удалось не только начать, но и закончить свою работу. Ниоткуда не следовало, что это получится вообще, и уж совсем непонятно было, удастся ли, даже доведя свою работу до конца, сохранить приличный уровень. Кажется, удалось. Слава богу. Но бревно никуда не делось – вот оно, всегда передо мной. И пила на месте. Надо пилить дальше. Однако, противу некоторых ожиданий, второй роман осилить в одиночку еще труднее, чем первый. Если подумать, ничего странного или удивительного здесь нет: типичный для начинающего писателя «синдром второго романа». Второй роман всегда писать на порядок труднее, чем первый. И если первый свой роман С. Витицкий писал – словно груженый воз перед собою толкал, то теперь это выглядит в точности так же, но только воз этот приходится толкать уже в гору.
НЕОПУБЛИКОВАННОЕ
Согласиться опубликовать неопубликованное вынудила меня только последовательная настойчивость Издателя, задавшегося целью выпустить как можно более полное собрание произведений АБС. Откровенно говоря, я и сейчас толком не понимаю, в чем смысл выставлять на всеобщее обозрение тексты, которые сами авторы, по той или иной причине, не считали достойными публикации. Согласитесь, принцип ПОЛНОТЫ собрания уместен, скорее, в коллекционировании (в филателии, скажем, или в нумизматике), нежели в книгоиздательском деле. Наверное – и даже наверняка – этот принцип работает плодотворно, когда речь идет об издании Великих, каждая строчка которых может оказаться исполнена для потомков глубокого смысла. Но в данном случае...
Впрочем, Издателю виднее. Ему всегда было виднее, виднее сейчас и будет виднее в дальнейшем. В конце концов, он рискует своими деньгами, – в отличие от автора, который практически ничем не рискует, публикуя свои старинные, «детские» упражнения или черновики несостоявшихся произведений. Тем более, если всего этого у него сравнительно немного.
Специфика работы АБС, когда любой мало-мальски серьезный текст создается обязательно вдвоем, единовременно, слово за словом, абзац за абзацем, страница за страницей; когда любая фраза черновика имеет своими предшественниками две-три-четыре фразы, предложенные в качестве вариантов, произнесенные некогда вслух, но нигде не записанные; когда окончательный текст есть сплав двух – иногда очень разных – представлений о нем, и даже не сплав, а некое химическое соединение на молекулярном уровне, – специфика эта порождает, помимо всего прочего, еще и два следствия, носящих чисто количественный характер.