Коммунистическая республика Камчатка
Шрифт:
Перед отплытием Варяга Мещерский имел беседу с Зильберманом. Согласовали директивы на переговоры с туземцами Гренады и Тринидада. А заодно обсудили планы ведения внешней разведки.
Анализ возможности морской блокады Новой Испании, проведенный Веденевым, показал ее полную бесперспективность. Для того, чтобы блокировать весь пояс пассатных ветров, пролегающий вдоль экватора от 25-ти градусов до 10-ти градусов северной широты, по которому шли в Вест-Индию корабли из Европы, требовалось непрерывно держать в море не менее полусотни кораблей. А с учетом их сменяемости требовалась целая сотня.
Вариант с блокадой важнейших
Поэтому, Предсовнаркома поручил наркому индел озаботиться подготовкой разведгрупп для всех крупных портов Новой Испании. Наркому внудел Мещерский приказал отобрать кандидатов в разведчики из числа пленных испанцев и конвойных туземцев. Наркому образования поручил подготовить кандидатов на должность радистов разведгрупп из туземных подростков, закончивших школу.
Разведгруппа, ушедшая из Санто-Доминго перед атакой эскадры, вернулась в город и вышла на связь. Разведчикам была дана команда прикупить в городе разрушенный трактир и начать его ремонт. Разведчики, заброшенные в Европу, пока не объявлялись.
Оставался открытым вопрос обеспечения разведгрупп радиостанциями, запас радиодеталей был полностью исчерпан. Однако, научники обещали вскоре решить эту проблему.
В комсомольской организации спецзавода кипели страсти. Секретарь организации мамлей Скрипко взбаламутил комсомольцев, апеллируя к трудам основоположников марксизма – ленинизма, и доказывал, что привилегии руководства, как и деление граждан на категории противоречат основным принципам коммунизма:
– Равноправие всех трудящихся граждан;
– Имущественное равенство граждан;
– Во время гражданской войны нарком продовольствия большевик Цурюпа упал в голодный обморок прямо на совещании Совнаркома! Надежда Константиновна Крупская, жена самого Ленина, в одном пальто всю жизнь проходила! А наши начальники по шесть жен и по шесть комнат имеют! А рядовые граждане только по две жены и по две комнаты! – бил себя в грудь Скрипко. – Такие речи находили отклик в сердцах комсомольцев. Аскетизм большевистского руководства в СССР был общеизвестен.*
На общем собрании заводской организации комсомольцы большинством голосов приняли резолюцию с требованием отмены деления граждан республики на категории и отмены привилегий для начальства. Резолюцию разослали по всем комсомольским организациям с предложением обсудить и поддержать. Копию резолюции направили в Политбюро.
Из Сталинграда вернулась эскадра, заправившись топливом «под завязку». трюме На Марти дополнительно заполнили мазутом размещенные в кормовом трюме специально сваренные металлические емкости. Предстоял переход почти на две с четвертью тысячи миль только в один конец. Лишь «классики» могли взять топливо с запасом. Все остальные корабли шли на пределе дальности автономного плавания. Переход до Веракруса должен был занять около трех недель. Загрузили на борт все снаряды и мины, изготовленные заводом. Трюмы заполнили продовольствием. На каботажной линии остались Аврора и Киров, на Варяге ушел к Гренаде нарком индел Зильберман.
Скорость, с которой вели все свои работы камчатцы, весьма впечатлила мастера Хоофта. Назначенный начальником стеклодельного производства камчатец Федор Пудонин, молодой парень лет двадцати, совместно с Хоофтом разработал проект цеха, состоящего из шести участков: стекловарного, посудного, оконного стекла и зеркал, оптического, и еще двух. Это было не просто. Очень трудно было общаться. Хоофт мог сносно изъясняться на немецком. Приданный цеху испанец из пленных матросов кое-как переводил с немецкого на испанский, затем приданный подросток – туземец переводил с испанского на русский, на котором говорили камчатцы.
Для понимания приходилось постоянно рисовать всевозможные планы и схемы. Это было проще, чем объясняться на словах. Впрочем, довольно быстро притерлись. Хоофт на удивление скоро начал воспринимать на слух отдельные русские слова.
Как объяснил мастеру Пудонин, он сам брал на себя снабжение производства всем необходимым, включая сырье, рабочую силу из пленных испанцев и организацию производства. Все технологические вопросы оставались за Хоофтом.
На оптическом участке должны были производиться линзы для очков и еще каких-то «оптических приборов». Вилем сперва не понял, о каких таких приборах идет речь. Пока Федор не принес и не показал ему оптический прибор, именуемый «биноклем». Прибор поразил мастера. Как своими возможностями: он приближал удаленные предметы в восемь раз, делал их вид четче и ярче, так и качеством выделки оптических линз и корпуса. Федор сказал, что примерно такие же бинокли они и будут делать.
На пятом участке планировалось делать те самые яркие лампы, поразившие Вилема еще на корабле. Это показалось мастеру уже чем-то из области волшебства. Но, Федор окончательно добил мастера, сообщив, что на последнем, шестом по счету участке, они будут делать «радиолампы», которые, на самом деле, являются почти волшебными.
Большой бревенчатый корпус, выделенный под стеклодельный цех, разделили перегородками на участки, смонтировали привезенное Хоофтом оборудование. Не прошло и двух недель, как были поставлены стекловарные, стеклоплавильные печи и печи для отжига готовых изделий. Вилем провел первые плавки. Из местного сырья стекло получилось на удивление прозрачным.
Первым заработал посудный участок. На стекловарный, стеклоплавильный и посудный участок Хоофт поставил своих подмастерьев. Участками листового стекла, оптических приборов, электрическими и радиолампами мастер решил заниматься сам.
Привезенными с собой формами начали штамповать тарелки, кружки и стаканы. Пудонин заказал формы для производства колб масляных ламп. Впрочем, камчатцы в лампах жгли не масло, а керосин, который горел гораздо ярче и давал совсем мало копоти.
На оконном участке смонтировали удивительную «паровую машину» и поразительный «прокатный стан». Машина крутила длинный «рапределительный» вал, ременный привод от которого вращал валки прокатного стана. В валки стана запускали разогретую стекольную массу, а выходило из него поразительно гладкое, тонкое и прозрачное «листовое» стекло. После отжига, края стекол обрезали специальными резцами до заданных размеров. А размеры получившихся стекол были просто огромными.