Коммунизм
Шрифт:
— На каком основании вы сделали этот вывод?
— Он… Точнее, его двойник на той стороне, мой настоящий отец… является руководителем антикапиталистического подполья.
— В котором вы тоже состояли?
Он с самого начала всё знал… А, какая разница!
— Да, в котором я состоял.
— И по аналогии вы сделали вывод, что на этой стороне он должен возглавлять точно такую же группировку, только антикоммунистическую?
— Точно. Да и как мне не сделать такой вывод, если я сам… ну, то есть мой двойник был здесь террористом?
— Да, — подтвердил кивком Горбунов, — это так. Настоящий Виктор Сидельников, или, скажем иначе, — первый Виктор Сидельников — был членом КОМКИ. При совершении противоправных действий уничтожен. Потому-то нас так и заинтересовала возможность вашего переселения из России в Союз. Интересные, знаете ли, перспективы, открывались. И, представьте себе, мы не ошиблись. Они начинают оправдываться.
Горбунов выглядел чрезвычайно довольным. Как шахматист, просчитавший все ходы в долгой-предолгой партии.
— Дело в том, что я встретил здесь всю свою Звёздочку. Всех, с кем воевал против капитализма на той стороне. Сейчас они сражаются с коммунизмом.
— Звёздочка — так называлось ваше боевое подразделение? Да уж, здесь его так не назовёшь. По-моему, они зовут это просто «пятёркой».
— Ну и что же получается? Если Звёздочка там и здесь одинакова, то и руководитель у организации один и тот же.
Горбунов задумчиво и с плохо скрываемым азартом вертелся на вращающемся кресле.
— Логично, — кивнул он. — Очень логично. Но, к сожалению, Валерий Сидельников не руководитель подполья. Он досконально проверен, за ним нет ничего. Это добропорядочный ветеран, человек, беззаветно преданный советскому строю. Имя руководителя террористов нам известно, это некто Марк Сапрыкин, бывший руководитель аналитического подразделения одного из отделов КГБ. Да, представьте себе, это наш бывший сотрудник. Может быть, поэтому нам до сих пор и не удаётся его обезвредить. Он глубоко законспирирован, местонахождение его неизвестно. Человек он очень умный, осторожный, расчётливый и безжалостный. Абсолютный маньяк. Поединок с ним — изматывающее противостояние, должен вам признаться. Но, как вы сами понимаете, сколько верёвочки не виться, конец всё равно найдётся. Рано или поздно мы его достанем. Как видите, Виктор, не всё в наших параллельных реальностях так уж зеркально.
— Я хочу, чтобы мне вернули моё старое имя. Виктор Сидельников — предатель Родины. Я хочу быть тем, кем я был всегда. Меня зовут Виталий Шаталин.
— Ну, с этим проблем, я думаю, не будет. Изменить имя — это законное желание советского человека.
— Что вы будете делать с этой бандой? С Гарибальди и его подручными?
— Хороший вопрос, очень хороший. Гарибальди нас чрезвычайно интересует. Это наиболее дерзкий и свирепый террорист, ликвидация его была бы большим успехом в нашей деятельности.
— Я знаю их всех. Их имена, их повадки, их образ мыслей. Мы можем взять их в два счёта.
— Я очень рад вашему настрою, Виталий. Очень. С вами мы серьёзно продвинемся в антитеррористической деятельности. Ваше появление в Союзе — знак судьбы. Мы тотчас же начнём с вашей помощью разработку операции.
— Никакого суда, товарищ Горбунов! Их необходимо уничтожить, всех до одного. Из поганого ружья ржавыми пулями. Уж я-то отлично знаю, на что они способны.
— Ну, обещать уничтожение без суда я вам не могу. Мы всё-таки в правовом государстве живём. Но судебное решение по ним может быть только одно: смертная казнь.
— Давайте приступим!
— Вот слова патриота! Непременно, Виталий, непременно. Вы пойдёте работать в Комитет Государственной Безопасности?
На этот раз я не раздумывал.
— Да!
— Замечательно! Прямо сейчас мы спустимся на этаж ниже, где располагается наш оперативный штаб и приступим к разработке детального плана ликвидации подразделения Гарибальди. Ну а затем, я полагаю, надо отправить вас на учёбу в нашу Высшую школу. У вас прекрасный опыт, который, безусловно, поможет вам в работе, но без базовых знаний тоже никуда. Три года — это небольшой срок. Тем более что учёба не помешает вам принимать практическое участие в наших контртеррористических операциях.
— Я готов! — лишь выдохнул я в ответ.
Мы поднялись.
— Виталий! — остановил меня Горбунов. — Насколько мне известно, одна из террористок, Кислицина Наталья, достаточно близкий вам человек. Возможно, вы не хотели бы причинить ей вред. Я могу это понять. Если вы хотите, то мы можем учесть это обстоятельство при планировании операции. Провести отдельное задержание, или как-то изолировать её… Ну а потом сила любви и советская медицина могли бы сделать из неё человека. Полноценного советского гражданина.
Я даже не собирался раздумывать над этим предложением.
— Прошу вас никаких особых обстоятельств не учитывать. Мне безразлична эта девушка. В ней нет стержня, она недостойна коммунизма.
Возвращаться домой я, разумеется, не собирался. Поехал на комбинат, где написал заявление о кратковременном отпуске по личным обстоятельствам и попросил в профкоме выделить мне комнату в общежитии. За прогул, целиком и полностью вынужденный, меня даже не пожурили. Словно его и не было. Вероятно, Горбунов, как я и просил, уже позвонил и объяснил, что я отсутствовал по государственной надобности.
Комнату мне выделили тотчас же. Через час я уже открывал дверь в просторные пролетарские апартаменты. «Комната в общаге» оказалась приличной однокомнатной квартирой с санузлом и кухней. Никаких соседей. Я ополоснулся под душем и завалился спать.
Операция по захвату Гарибальди и его банды была запланирована на ближайшие дни. Вместе с Горбуновым и ещё тремя сотрудниками госбезопасности мы разработали её детальный план. Точнее, его предложил я, а они молча согласились. Мне отводилась роль подсадной утки. Если коротко, то всё должно было выглядеть примерно так: мы встречаемся с Натальей, я изображаю из себя прозревшего человека, проклинаю коммунизм и настоятельно требую проведения очередной акции. Соглашаются на неё террористы или нет — это другой вопрос, но очередной виток сближения между нами произойти обязан. Какая-то дружеская встреча за выпивкой, поход в театр или на рыбалку. Когда всё подразделение оказывается в сборе, я отсылаю в КГБ эсэмэску. По сигналу телефона они отслеживают моё местонахождение и срочно мобилизуют специальный контртеррористический отряд, который у них всегда наготове и только ждёт сигнала к выступлению. Ну а дальше — дело техники. Будут сдаваться — брать живьём, нет — валить на месте. Угроза моей жизни? Да чёрт с ней, с угрозой, я и жизнь отдам за коммунизм, только бы этих нелюдей выловить.
В беспокойном, но всё же азартном воодушевлении прошли два дня. Необходимость совершения каких-то непростых и опасных действий после многомесячного расслабона отчасти напрягала, но в гораздо большей степени радовала. Адреналин, про который плёл свою чушь Гарибальди, он действительно бурлит, но совершенно в другом преломлении. Это не значит, что тебя возбуждает любая опасность, какой бы ни была её природа, это значит, что тебя возбуждает благородная опасность. Правильная. Справедливая. В общем, направленная на окончательную победу марксизма-ленинизма.