Комната мертвых
Шрифт:
В воображении Дарби вдруг всплыла картина: она обеими ладошками держит большую и заскорузлую руку отца Размерами рука не уступала бейсбольной перчатке. Он лежал на больничной койке, похожей на эту, а она впилась ногтями ему в кожу, царапая ее до крови, зная, что он должен проснуться до того, как доктор отключит его от системы жизнеобеспечения.
— Мне очень жаль, Джон. Я сожалею о том, через что тебе пришлось пройти.
В конце концов он перестал плакать и, взяв несколько салфеток сразу,
Дарби положила на кровать цифровой магнитофон
— Когда ты будешь готов начать рассказ, и с твоего позволения, естественно, я бы хотела записать наш разговор. Тогда я смогу слушать тебя, не делая записей. Ты не возражаешь?
Джон кивнул.
— Я помогу тебе справиться с горем. Иногда мне придется перебить тебя, чтобы задать вопрос или уточнить что-нибудь. Я должна быть уверена, что поняла все правильно. Если же что-нибудь будет непонятно тебе, спрашивай, не стесняйся. Договорились?
Мальчик откашлялся.
— Договорились.
Но при этом он явно не знал, с чего начать.
Дарби мягко сказала:
— Расскажи мне о тех людях, что ворвались к вам в дом
— Их было двое. Двое мужчин. Я лежал на диване и смотрел телевизор, когда услышал, как открылась дверь. Я решил, что это мама вернулась домой, потому не стал вставать.
— Ты был дома один?
— Да.
— А где была твоя мама?
— Она сказала, что ей надо сходить на пару собеседований по поводу устройства на работу, а потом забежать в магазин, так что вернуться она должна была поздно. Она сказала, чтобы я не выходил из дома до ее прихода.
— Почему? Твою маму что-то беспокоило?
— Она постоянно тревожилась и нервничала. Где бы мы ни жили, она вечно твердила, чтобы я не забывал закрывать дверь на ключ. А перед тем как лечь спать, она всегда проверяла, заперты ли окна. Когда я возвращался из школы, она всегда звонила и спрашивала, все ли у меня в порядке. Я думал… Мама мало зарабатывала, и мы никогда не жили в приличных районах. Однажды, в Лос-Анджелесе, нашу квартиру ограбили, и с ней случилась истерика.
— Вы часто переезжали?
— Ага.
— Ты не знаешь почему?
— Думаю, это как-то было связано с ее родителями, — ответил Джон. — Их убили еще до моего рождения. Но мама никогда не рассказывала мне подробностей. Единственное, что она сказала, это то, что людей, которые сделали это, так и не поймали. По-моему, она боялась, что они станут разыскивать ее или что-нибудь в этом роде. — Он проглотил комок в горле и хрипло вздохнул. — И они нашли нас. Нашли и убили ее.
— Ты сказал «они». Ты имеешь в виду, что там был не один человек?
— Где, в нашем доме?
— Мы еще дойдем до этого. Я имею в виду людей, которые убили твоих дедушку и бабушку.
— Я не знаю их имен,
— А как звали твоих дедушку и бабушку?
— Не знаю. Мама никогда ничего о них не рассказывала. Я даже не знаю, где они жили. Я спрашивал ее об этом — понимаете, мне было интересно узнать, что там случилось, — но мама не хотела вдаваться в подробности. Думаю, поэтому и к компьютерам она относилась как параноик.
— Что ты имеешь в виду?
— Она никогда не выходила в Интернет, чтобы заказать что-нибудь. Собственно, она и не могла этого сделать, потому как кредитной карточки у нее не было, она за все платила наличными. Она думала, что человека можно выследить, если он пользуется Интернетом.
— Она боялась, что люди, которые убили твоих дедушку и бабушку, каким-то образом найдут и ее?
— Наверное. То есть я так думал.
— Ты не знаешь, сколько лет было твоей маме, когда умерли ее родители?
— Нет.
— А где она жила?
— Не знаю. Извините.
— Не нужно извиняться, Джон. Ты отлично держишься. А теперь давай поговорим о том, почему вы переехали в Белхэм. Ты говорил что-то о приеме на работу. Какая именно работа?
— Подробностей я не знаю. Мама… Она очень хорошая, заботится обо мне и все такое, но есть вещи, о которых она просто не желает говорить. По крайней мере, со мной.
— Например, о том, что случилось с ее родителями.
— Правильно. Она говорила, что их убили еще до того, как я родился. Она вечно боится, что с нами что-нибудь случится. И еще она очень сдержанна в своих чувствах. Она не дает им вырваться наружу. А стоит спросить о том, что ее беспокоит, как она просто замыкается в себе.
Джон говорил о матери в настоящем времени, словно она в любую минуту могла войти в двери палаты, присесть на край кровати и сказать ему, что теперь все будет в порядке.
— Расскажи мне о друзьях твоей мамы, — попросила его Дарби.
— Я никогда не встречался с ними. Насколько мне известно, у нее их не было.
— Как давно вы живете в Белхэме?
— Всего-то пару дней, — ответил он. — Да и задержаться здесь мы собирались только на неделю или около того.
— Ты знаешь, как зовут тех людей, которым принадлежит дом?
— Нет.
— Хорошо. А теперь давай вернемся к тому моменту, когда ты лежал на диване. Ты сказал, что услышал, как открылась дверь.
— Это была дверь в конце коридора в кухню, та, что ведет в гараж. Я уверен в этом, потому что она всегда скрипит, царапая пол.