Комната ужасов
Шрифт:
Джейми отшатнулся, пытаясь принять более безопасное положение. Кровь стучала в ушах. Юноша приказывал ноге встать обратно, но та отказывалась подчиняться, и он балансировал с трудом. Выступили слезы. Теплая, ядовитая желчь подкатила к горлу. Нога начала ныть, болеть. Потом дрожать. «Вниз так легко. Расслабься, Джейми, и все! Расслабься – и все!» И, как массаж, невидимые пальцы ласкают взбугрившиеся мышцы бедра, голени, соблазняют, расслабляют.
Усилием воли, какого еще не приходилось применять ни разу в своей жизни, Джейми дал части своего разума подчиниться
Как будто кому-то надо было выяснить что-то внутри Джейми. Но кому выяснять? И что? Этого он не мог понять.
Проблевавшись, он открыл дверь и спустился, спотыкаясь, по лестнице. Теперь-то уж он действительно искал Харвест. А может, и не ее: кого-нибудь, неважно кого, теплого, нормального, человеческого.
Они сидели на кухне, ели пышки, приготовленные миссис Хармон.
– Теплые, – сказал Рон, чавкая полным ртом. – С голубикой!
– Эта… С голу…
– А молока нет или сока какого? – спросил Джейми с порога.
Харвест вскочила, принесла пакет из холодильника. Двух больших стаканов с трудом хватило, чтобы залить жгучий вкус блевотины.
– Ну и грязный же ты, Джейми, – заметила Харвест. – Куда это ты залез? Боюсь, что ты не нашел клад. Зато, судя по твоему виду, нос к носу столкнулся с привидением. Джейми отломил кусок пышки, не спеша прожевал.
– Вон еще правила, – сказал Джейми и показал рукой поверх головы Рона.
Баунти проскользнула за спиной Рона и застыла руки боки, вперившись взором в надпись: «Режущие, колюще инструменты всегда должны быть остро наточены, после использования обязательно возвращать на отведенное им место».
Резонно, – заметил Рон, читая сквозь треугольник, образованный ее мягкой рукой и еще более мягким бедром. – И рисуночек еще, офигительный, как всегда.
– Эфраим рисовал, сам. – Джейми слизнул с губы пышку.
– С чего это ты взял?
– Там его набор в стола Ручки чудные, пузырьки с чернилами.
– Для каллиграфии, – предположил Рон.
– Вроде того.
– Так. А еще ты там чего нашел, Джейми?
– Да ничего. Лестницу на крышу и целый лабиринт из комнаток. Я думаю, когда-то это была большая комната. Для балов. А сейчас она нарезана на маленькие отдельные комнатки.
– Эфраим, наверное, боялся открытого пространства. – Кто его знает? Чудной старикан, факт. Ладно. А вы, девушки?
Колдунов искали, – Харвест улыбнулась в ответ, – да вот не нашли. Зато нашли кое-что получше, Пруд, где поплавать, за Колдовским Холмом. Странные вещи про него рассказывает миссис Хармон. Место пользуется популярностью у влюбленных. Романтическое. Маленький круглый холм. Верхушка всегда была лысая. Не росло ничего. Теперь вся в траве. Туда влюбленные приходят и клятвы верности дают друг другу.
Согласно данным миссис Хармон, пруд бездонный. Лет сто тому назад влюбленные имели обыкновение барахтаться там голышом. – Она продолжила глухим, загробным голосом: – И вот однажды двое вошли в воду, чтобы не выйти из нее уже никогда. Колдуны
Джейми понимающе усмехнулся. – Ну? Кто завтра? Только не расколитесь папе или миссис Халифакс, что он бездонный. Идет?
– Я – за, – сказал Джейми.
– Как ты, Рон? – спросила Баунти.
Она так и не дождалась ответа: в кухню вошла миссис Хармон. Под мышкой она держала швабру и метлу и еще по ведру в каждой руке, из кармана передника торчала метелка для пыли.
– У меня выходной сегодня, как вам известно, – констатировала она, не обращаясь ни к кому персонально.
– Шикарные пышки, – сказал Рон.
– Н-да? Хм. Может и так. Мне все равно. Я свое дело сделала. Комнаты наверху готовы. На моей памяти там никто никогда не жил. Затхлые, может, слегка. Эй, ты! – Она сверкнула глазами на Харвест. – Пошевеливайся. Я т-тебе покажу! Где их черти носят, новеньких-то? Ваших папу-маму. Первый раз вижу такое безобразие.
Она вышла, вихляя задом. Харвест с недовольным видом последовала за ней. Впрочем, не без любопытства. В чулане послышалось звяканье раскладываемых по местам принадлежностей.
Джейми вынул из холодильника новый пакет молока, открыл его и понюхал содержимое.
– Свежее, свежее, – сказал Рон и повернулся к Баунти. – В жизни не видал такого привереду по части пищи.
Джейми налил молока, взял из стоящей на столе вазы яблоко и рухнул в кресло. Жуткая усталость вдруг навалилась на него.
– Когда ж они вернутся? – спросил он в пространство. – Уморят голодом совсем.
– Спокойствие, – сказал Рон.
– Они сейчас как раз «познают» друг друга, – предположила Баунти.
– Грязные мысли, – улыбнулся Рон.
– Чего-о? Высокие чувства!
Джейми посмотрел на девушку, потом на брата. – Не смешите меня. В их-то возрасте?
– В их возрасте только дольше получается. – Баунти вскинула бровь. – И я лично в этом ничего плохого не нахожу!
Джейми отгрыз кусок и тут же обследовал яблоко. Свежайшая белая мякоть была изгажена слизистым коричневым желобком. Хвостик личинки скрылся в яблочных недрах. Не раздумывая, Джейми откусил еще. Он жевал, а часть его сознания спрашивала: «Зачем? Зачем ты это сделал?» Язык отступал, виляя, вглубь рта, напутанный уже одной возможностью общения с соками отнюдь не яблочными. Лицо юноши приняло равномерно бледный оттенок. Ком желчи поднялся и, уступая натиску, опустился обратно в желудок. Мороз охватил кишки – как порыв ветра. Что-то не так. Совершенно не так!
Джейми вспомнил, как однажды вытаскивал изо рта хрящ. Давно, еще голос не ломался. Он помнил до сих пор свою растерянность: эту гадость словно привязали тогда к нижней губе бесконечно растягивающейся слюнявой ниткой, которая никогда не порвется. Теперь он чувствовал себя этим хрящом. Отвратную мокрую струну натягивали, вытягивали из его мозга невидимым ртом. Чьим ртом?
Послышались тяжелые звуки шагов спускающейся по лестнице миссис Хармон и бодрый звон каблучков Харвест. Затем радостные возгласы девушки: