Комната
Шрифт:
Яичная змея длиннее всей нашей комнаты. Мы начали делать ее, когда мне было три; она живет под кроватью, свернутая в кольца, чтобы ей не вздумалось нас укусить. Большинство скорлупок коричневого цвета, но иногда попадаются и белые. На некоторых из них мы нарисовали узоры карандашами, мелками или ручкой, а к некоторым клейстером прилепили кусочки скорлупы. У змеи есть корона, сделанная из фольги, желтый пояс из ленты и волосы из ниток и кусочков ваты. Вместо языка у нее иголка, от нее через все тело змеи тянется красная нить. Мы больше уже не удлиняем яичную змею, потому что иногда ее кольца цепляют друг за друга и трескаются и даже распадаются, и нам приходится использовать
Вдыхая чудные запахи, мы целую вечность ждем, когда испечется пирог. Когда пирог остывает, мы делаем для него снег, только не холодный, как настоящий, а в виде сахара, растворенного в воде. Ма обмазывает им пирог со всех сторон.
— Теперь я помою посуду, а ты укрась его шоколадом.
— Но ведь у нас нет шоколада.
— А вот и есть, — говорит она, вытаскивая маленький пакетик и встряхивая его шик-шик. — Я отложила его из воскресного подарка три недели назад.
— Какая ты молодец, Ма. А где он лежал?
Она крепко сжимает рот.
— А вдруг мне снова понадобится место, где надо будет что-нибудь спрятать?
— Скажи! — кричу я.
Ма больше не улыбается.
— Не кричи, у меня от крика болят уши!
— Скажи мне, где ты прятала шоколад.
— Послушай, Джек…
— Мне не нравится, что у нас есть места, где могут спрятаться…
— Кто?
— Зомби.
— А.
— Или людоеды и вампиры…
Она открывает шкаф и, вытащив коробку с рисом, показывает мне темную дыру:
— Я спрятала шоколад здесь, вместе с рисом. Понял?
— Понял.
— Ничего страшного здесь нет. Можешь проверить сам в любое время.
В пакете пять шоколадок — розовая, голубая, зеленая и две красные. Когда я кладу их на пирог, краска и «снег» пачкают мои пальцы, и я тщательно их облизываю.
Пришло время ставить свечи, но их нет.
— Ты снова кричишь, — говорит Ма, закрывая руками уши.
— Но ты сказала, что будет именинный пирог, а что это за именинный пирог, если на нем нет пяти зажженных свечей!
Ма с шумом вздыхает:
— Я неправильно выразилась. У нас с тобой пять шоколадок, и они говорят, что тебе пять лет.
— Я не хочу есть этот пирог.
Я ненавижу, когда Ма молча ждет.
— Он противный.
— Успокойся, Джек.
— Надо было попросить свечей в качестве воскресного подарка.
— Ну, на прошлой неделе нам были нужны обезболивающие таблетки.
— Мне они не нужны, это только тебе! — кричу я.
Ма смотрит на меня так, будто у меня появилось новое лицо, которое она видит в первый раз. Потом она говорит:
— И все-таки не забывай, что нам приходится выбирать те вещи, которые ему легче всего достать.
— Нет, он может достать все, что угодно.
— Да, — отвечает Ма. — Но если ему пришлось побегать…
— Почему это ему пришлось побегать?
— Я имею в виду, если ему пришлось зайти в два или три магазина, он мог на нас рассердиться. А если ему вообще не удастся достать то, о чем мы попросили, тогда он, возможно, не принесет нам в следующее воскресенье никакого подарка.
— Но, Ма, — смеюсь я, — он не ходит по магазинам. Ведь магазины бывают только в телевизоре.
Она жует свою губу, а потом смотрит на пирог.
— И все-таки, прости меня, я думала, что шоколадки заменят свечи.
— Глупая Ма.
— Бестолковая. — Она бьет себя по голове.
— Тупая, — говорю я ласково. — На следующей неделе, когда мне будет шесть, постарайся все-таки достать свечи.
— На будущий год, — поправляет меня Ма. — Ты хотел сказать, на будущий год. — Ее глаза закрыты. Они у нее иногда закрываются, и она целую минуту молчит. Когда я был маленьким, то думал, что у нее села батарейка, как однажды в часах, и надо будет попросить, чтобы он в воскресенье подарил нам новую.
— Обещаешь?
— Обещаю, — говорит Ма, открывая глаза.
Она отрезает мне огромассный кусок пирога, а я, когда она отворачивается, сгребаю на него все пять шоколадок — две красные, розовую, зеленую и голубую.