Шрифт:
ЕЛЕНА КИПАРИСОВА
КОМНАТНЫЕ СТРАХИ
ПРЕДИСЛОВИЕ
Цикл рассказов «Комнатные страхи» получился спонтанно. Совсем неожиданно в возрасте 27 лет я наконец съехала от родителей (под их ободряющие аплодисменты) и каким-то неимоверным чудом заполучила в свое единоличное пользование просторную двухкомнатную квартиру в приличной многоэтажке в уютном спальном районе, где как в правильной социальной рекламе во дворе резвились детишки и стройными рядами бродили вечно сонные собачники. Казалось, что может быть лучше начала новой самостоятельной жизни? Было ли дело в моей богатой, но не совсем здоровой фантазии, или я не настолько уникальна, и подобные мысли посещают всех без исключения, но свободное
Прожив всю жизнь в одной и той же квартире, в которой лишь пару раз оставалось на ночь одна, я была удивлена, насколько пугающими и недружелюбными могут быть новые апартаменты, пусть и полностью обжитые. Вместе со мной там обитали звуки. Незнакомые и малообъяснимые. Шорохи, стуки, скрежеты. Особенно заметные с приходом ночи. Здесь же ютились безобидные на первый взгляд тени, заметные лишь краем глаза. Не буду спорить, возможно, соседкой мне была только моя паранойя. Но все это заставило меня задуматься, насколько одиноки и беззащитны мы можем быть в столь огромном шумном перенаселенном улье. Для рождения нового страха не требуется старинный заброшенный замок или огромный зубастый монстр. Хватает и скромного пространства для фантазии. И совсем не важно, что чудовищ не существует, не важно, что за стенкой неугомонные соседи, а благодаря современным средствам связи можно в секунды услышать голос своих родных. Это ничуть не умаляет природу страха, делая нас перед ним такими же беззащитными, как и первобытные люди, боявшиеся внезапно начавшейся грозы. Самое удивительное, что спустя столько лет и поколений этот мир все ещё состоит из тех вещей, которые мы не можем объяснить. Только если те древние люди старались держаться вместе, мы же наоборот строим крепость, чтобы отгородиться от внешнего мира и нежеланных гостей. Прошёл уже год, а о своих ближайших соседях я не знаю ничего, кроме того, что крайне недружелюбная женщина с лицом надзирателя в тюремном блоке по утрам очень громко ругается на своих детей и мужа, не слишком утруждая себя цензурой. И меня это устраивает (ладно, громкость можно было бы и убавить). Даже находясь во власти своих "кошмаров" я никогда не вспоминаю о тех, кто так близко и может помочь.
Как можно быть столь одиноким и запуганным, когда вокруг столько людей? "Квартирный вопрос только испортил их…" То, что должно было оградить нас от кошмаров внешнего мира, стало почвой для других особенных "комнатных" страхов. Бояться или нет решать вам…
МОЯ КРЕПОСТЬ
В нашем многоквартирном доме никогда не было спокойно. Я давно привык к этому. Бесноватые малыши, гарцующие над головой днем и ночью, истеричная дама по правую сторону лестничной площадки, что-то бубнящая по ночам старушка по левую. Да я и сам не был идеальным соседом, не гнушаясь громкой музыкой и шумной компанией по выходным. Но то, что я услышал той ночью, было совсем иным. Ни на что не похожим. Пожалуй, мне стоит начать по порядку, ведь это письмо, вероятно, станет единственным объяснением того, что случилось и еще произойдет. Пускай я и сам не знаю причин и последствий.
Я уже ложился спать, расправив кровать и приглушив работающий телевизор. Перевалило за полночь, наступила пятница, и я совсем выбился из сил за прошедшую неделю. Дом засыпал, погружаясь в размеренный сонный гул, близкий к полной тишине. Я, кажется, слышал стук двери в соседней квартире, а до этого в комнате этажом выше на пол упало что-то тяжелое. Вы, наверное, удивитесь таким подробностям. Но для меня они крайне важны, как доказательство, что я не совсем безумен и еще помню, как оно было в нормальной, сейчас очень далекой и неправдоподобной жизни.
Уже выключив свет и на наощупь пробираясь через коридор к столь желанной мягкой кровати, я на секунду отвлекся. Не знаю, был ли это тот самый шум или только его зачатки. Какое-то беспокойство, нервирующее гудение, просачивающееся сквозь входную дверь и тормошащее засыпающую комнату.
Я замер, прислушиваясь. Не знаю, зачем. Стоило плюнуть на все и идти спать, но не думаю, что это спасло бы меня в тот момент. Я чего-то ждал, подтверждения своих подозрений или тишины. Тишина не пришла. Вместо нее по ту сторону двери нарастал гомон. Поначалу совсем неразборчивый, будто далеко на улице митинговала толпа протестующих, что-то бурно обсуждая. Я не мог разобрать слов, но почему-то без остановки искал их в непрерывной вибрирующей жуткой мелодии. Тогда я их не нашел.
Простояв у двери с десяток минут, словно загипнотизированный вслушиваясь в приглушенный гул в подъезде, мне с трудом удалось оторваться от этого занятия. Но сон как рукой сняло. Силой заставив себя отойти от двери и лечь в постель, я все равно инстинктивно искал вокруг не тишину, а новые незнакомые звуки. Чьи-то голоса, шаги, шепот? И они там были. По ту сторону входной двери. И они не утихали до самого утра, но я притворялся спящим. Притворялся, что все в порядке.
Наутро все было тихо. Лишь косые, какие-то понурые взгляды соседей, безмолвно подтверждающие, что я не один не мог уснуть ночью. Тогда никому из нас еще не было известно, что началось нечто необратимое. Тогда нам еще не было так страшно. Мы уже были обречены, но не осознавали этого.
Самое печальное, никто не заметил, что нас стало меньше. Сосед с первого этажа, обычный работяга, целыми сутками пропадающий на работе, так больше и не объявился. Никому из нас не было до этого дела. Уже многим позже и до меня дошли сплетни, что в тот день он вернулся домой, уставший и навеселе, а ночью, одержимый алкогольными парами, словно сорвался с цепи, с криками бегая с этажа на этаж – никто не видел, когда именно его скрутили и увезли в вытрезвитель. Но главное, что в нашем подъезде стало тише и безопасней.
Следующей ночью все повторилось. Теперь сильнее, не оставляя сомнений, что все происходит на самом деле. Шелест голосов будто поднялся выше к моему этажу или просто звучал громче. Но столь же неразборчиво. Я как безумный жался к входной двери, пытаясь разобрать хоть слово, но смысл этого загадочного разговора ускользал от меня. Мне так хотелось убрать эту преграду, открыть дверь и, наконец, услышать, что происходит снаружи, но я не решался. Боялся, сам не знаю чего. Одной мыли о том, чтобы выйти навстречу неизвестному, хватило, чтобы мое тело пугливо одеревенело, обращая меня в молчаливую статую на всю оставшуюся ночь.
Иногда мне удавалось уснуть, но это было сродни борьбе между сном и реальностью. Я пытался не прислушиваться, не искать чуждые сонной тишине голоса, но они сами находили меня. С каждой ночью они все отчетливо просачивались в мое укромное жилище и в мое сознание. Плотно укореняясь в нем. Точно так же росло мое желание открыть злополучную дверь, скрывающую от меня правду, заставляя хвататься за замок, убирать цепочку… Но здравый рассудок еще не совсем покинул меня.
Так было не со всеми. Мое терпение и трусость долгое время спасали мне жизнь, но были те, кто оказался не столь удачлив. Оглядываясь назад, мне кажется, я должен знать ответ на главный вопрос – что же произошло с теми несчастными, но, увы, если это и так, сейчас, терзаемым бредом, я не могу свести воедино очевидные факты.
Люди просто начали пропадать. Тихо, незаметно. Кто бы мог подумать, что в столь тесном сообществе, живя через тонкую стену друг от друга и встречаясь взглядом едва ли не каждый день, в итоге, всем будет все равно. Я жил сам по себе, игнорируя других, так же поступали и остальные.
Я могу припомнить только один единственный случай, всколыхнувший наши пустеющие ряды. Молодая семья двумя этажами выше, совсем недавно въехавшая в наш дом. Все, что я знал – обоим родителям чуть больше двадцати, а их крошечная новорожденная девочка всегда была закутана в розовое одеяльце. Никаких имен. Каждый день они гуляли вокруг дома, напоминая идиллию из какой-нибудь приторно-едкой рекламы, поэтому сразу бросилось в глаза, когда двор опустел. Но не это обеспокоило нас, потерявших бдительность граждан. А открытая нараспашку дверь в их квартиру.