Компания
Шрифт:
Она направляется к кулеру. Когда заканчиваешь восьминедельный курс аэробики, нужно поддерживать водный баланс. Наполнив бумажный стаканчик, она запрокидывает голову и пьет до дна. Роджер, проходя мимо, смотрит на ее грудь. Поймав ее взгляд, он подмигивает:
– Холли.
– Роджер. – К чему она не может привыкнуть, так это к откровенному нахальству бизнесменов. Холли не хочет быть стервой, но никак не может понять, почему каждый обрюзгший пузатый засранец с раздутой самооценкой полагает, что имеет шанс ее заполучить. Проблема в том, что по месту работы их самооценка оправданна – их положение, во всяком случае, выше, чем у нее. Поэтому
Поднимись она немного по служебной лестнице, к ней бы так не подкатывались. Да и она, возможно, не возражала бы, если б они выглядели получше или не были, как Роджер, полными мудаками. Им кажется, что лучший метод борьбы с выпирающим пузом не полчаса в день на тренажерах, а рубашка хорошего качества. (Иногда галстук из-за живота отстает от рубашки, иногда он лежит практически горизонтально.) Если им наплевать на собственную внешность, почему они позволяют себе пялиться на стройную Холли? В «Зефире» ей многое непонятно, но законы служебного флирта достают больше всего остального. Она не приемлет их, а на нее навешивают ярлык склочницы.
В ее лотке для входящих лежит пара листков. Элизабет хочет, чтобы Холли подбила итог того итога, который делала для Сидни пару часов назад. Холли чувствует признаки мигрени. Интересно, что будет, если она скроется в спортзале до конца дня.
Приходит Фредди и бессильно падает на свой стул. Холли ждет объяснений, но он молча смотрит на клавиатуру компьютера.
– Что стряслось?
– Я написал что. – Он снимает записку с монитора и медленно рвет на кусочки.
– Да нет, я серьезно.
Фредди не отвечает.
– Ты правда ходил в отдел кадров? – оживляется она. – Ну как там? Они тоже сидят в загородках?
– Я не хочу говорить об этом.
– А, ну как хочешь. – Фредди хранит молчание. – Да ну тебя, рассказал бы хоть что-нибудь.
Он трясет головой.
– Ладно, ладно. – Она отворачивается к своему компьютеру.
Джонс делает несколько осторожных шагов по крыше, прикрыв дверь так, чтобы она не захлопнулась и не отрезала ему выход. Серая бетонная плоскость усеяна пометом миллиона голубей, многие из которых смотрят на него с разных надстроек. С одной стороны торчат верхушки небоскребов, более высоких или расположенных выше по холму; через каждое окошко можно заглянуть в миниатюрный деловой мир. Джонс подходит к парапету и видит поток автомобилей, ползущих по Первой авеню. С высоты кажется, что они движутся на удивление тихо. Ветер ерошит волосы и сушит потную спину.
Через минуту мозг включается снова, и Джонс соображает, что если подсуетится, то успеет съехать на второй этаж до прихода охраны. Можно слегка модифицировать первоначальный план и спросить у администрации, почему кабинет Дэниела Клаусмана – это крыша. Вернувшись к двери, он замечает, что тут же рядом расположен служебный лифт. Голоса на лестнице звучат подозрительно громко – открыв дверь, Джонс оказывается лицом к лицу с двумя красными, распаренными мужчинами в голубой форме охраны.
– Ты, – произносит один из них. Джонс, не дожидаясь определения, которое должно за этим последовать, захлопывает дверь, запирает ее на засов и нажимает на красную резиновую кнопку вызова лифта. – Мистер Джонс, – слышится через дверь, – если вы сейчас же не оставите мистера Клаусмана в покое, последствия будут очень серьезными.
Приходит лифт. Джонс заскакивает в кабину, нажимает на кнопку «2», и двери, к его великому облегчению, закрываются.
Он переводит дух, поправляет манжеты и галстук. Гордо поднимает голову. Неизвестно, сколько кадровиков и охранников ополчились против него, но беспардонное надувательство, которому подвергаются служащие этой компании, уравнивает его шансы с противником. Он ждет, когда лифт прозвонит и двери откроются.
Этого, однако, не происходит. В окошке цифра «4», вместо которой у него на глазах появляется «5». Кнопка под цифрой «2» не светится. При нажатии она загорается и тут же гаснет. Он пробует «5», потом «6», пробегает по всему ряду кнопок. Все загораются не дольше чем на секунду. Он опирается рукой о стенку кабины. Кажется, налицо ускорение? Вот как, осеняет его, избавляется «Зефир» от служащих, которые больше не нужны: сбрасывает их на лифте в подвал.
Лифт замедляет ход. Может, все еще обойдется. «11» в окошке меняется на «12». Похоже, лифт идет на четырнадцатый, в продажу тренингов. Раздосадованный Джонс вздыхает. Там уже, не иначе, ждут охранники с его пожитками в картонной коробке.
Цифра «12» гаснет, лифт останавливается. После диковинно долгой паузы происходят две вещи сразу: раздается звонок, и в окошке выскакивает «13».
Джонс смотрит на панель. Может, у него внезапное помрачение рассудка? Не похоже. Кнопки «13» как не было, так и нет.
Двери лифта разъезжаются в стороны.
Первое, что Джонс замечает, – освещение. Никаких режущих глаза «дневных ламп». Мягкий, приглушенный свет идет откуда-то с потолка. Второе: ковер здесь не ярко-оранжевый, а спокойного синего цвета. Третье: лифт открывается в коридор, что само по себе нормально, но стены в коридоре стеклянные, и за ними видны офисы с такими же стеклянными стенами. Офисы! Стены! Вот что поражает по-настоящему. Оправившись от шока, он начинает замечать менее значительные детали вроде стоящей перед ним группы людей. В центре группы седой уборщик, рядом с ним Ева Джентис.
– Мистер Джонс, – говорит уборщик, – я Дэниел Клаусман. Добро пожаловать в проект «Альфа».
– Вообще-то полагалось бы вышвырнуть вас на улицу. – На Клаусмане все тот же комбинезон, но Джонс не может отвести глаз от его пышной серебряной гривы. Именно она убеждает его, что этот человек в самом деле генеральный директор «Зефир холдингс»: настоящая руководительская шевелюра. Клаусман тем временем, взяв Джонса под локоть, ведет его по коридору. – Распространяется слух, что вас поймали на краже компьютера, тут и делу конец. Не впервой.
Джонс смотрит на Еву, на ее ослепительную улыбку. Эти сверкающие зубы заставляют его нервничать еще больше.
Клаусман останавливается – и тут же останавливаются все остальные.
– Но в вас, мистер Джонс, есть кое-что особенное. Мы с самого начала это заметили, правда? – Ева кивает, а когда Клаусман отворачивается, подмигивает. – Всё решил этот номер с крышей. Так далеко еще никто не забирался. Любопытство взыграло, да? Нам такие ребята нравятся. Даже очень. Интересно бы за вами понаблюдать, но раз такая возможность теперь отпадает, мы хотим сделать вам одно предложение.