Комплекс хорошей девочки
Шрифт:
— Объясни мне кое-что, — говорю я, когда мы приближаемся к какой-то огромной штуке с тарзанкой, которая подбрасывает маленькую двухместную корзину с кричащими жертвами почти на двести футов в воздух.
— Если ты так пытаешься притормозить, то ничего не выйдет. — Она подходит прямо к ассистенту и вручает ему наши билеты.
— Твой парень, — начинаю я, обходя ее, чтобы первым залезть в корзину.
Ассистент пристегивает меня ремнями и начинает свою речь, которая сводится к следующему: держите руки и ноги внутри
Впервые за сегодняшний вечер Мак выглядит взволнованной, когда садится рядом со мной.
— А что насчет него?
Я тщательно подбираю слова.
— Я имею в виду, я кое-что слышал. Ни один из слухов не положительный. И для девочки, которая настаивает, что не хочет быть прототипом маленькой принцессы своих мамы и папы, мне интересно, почему ты поступила так, как ожидалось, и согласилась на еще одного клона из Гарнет.
Толстая связка шнуров, которая через мгновение поднимет нас в ночное небо, поднимается по рычагам аттракциона, образующим над нами тупой угол.
— На самом деле это не твое дело. — выражение ее лица становится бесстрастным, тон враждебным. Я задел за живое.
— Да ладно, если у вас двоих безумно хороший секс или что-то в этом роде, просто скажи. Это я понимаю. Ты получила свое, понимаешь? Я бы отнесся к этому с уважением.
Она смотрит прямо перед собой, как будто есть хоть какой-то шанс, что она проигнорирует меня в этой жестяной банке шириной в четыре фута.
— Я не собираюсь с тобой об этом разговаривать.
— Я знаю, что это не из-за денег, — говорю я. — И тот факт, что ты никогда не говоришь о нем, говорит мне, что твое сердце не там.
— Ты далек от истины. — Мак бросает на меня пристальный взгляд, вызывающе вздергивая подбородок. Сейчас в ней есть все виды борьбы. — Честно говоря, мне стыдно за тебя.
— О, правда, принцесса? — Я ничего не могу с собой поделать. Выводить ее из себя, в некотором роде возбуждает меня. — Когда ты в последний раз прикасалась к себе, думая о нем?
— Отвали. — Ее щеки краснеют. Я вижу, как она прикусывает внутреннюю сторону щеки и закатывает глаза.
— Скажи мне, что я ошибаюсь. Скажи мне, что он заводит тебя и беспокоит, просто входя в комнату.
Ее пульс заметно бьется на шее. Мак устраивается поудобнее на своем сиденье, скрещивая лодыжки. Когда ее взгляд скользит по мне, она облизывает губы, и я знаю, что она думает о том же, о чем и я.
— Есть вещи поважнее химии, — говорит она, и я слышу неуверенность в ее голосе.
— Держу пари, ты уже давно себе это говоришь. — Я наклоняю голову. — Но, может быть, ты уже не так уверена в этом, как раньше.
— И почему это?
— Хорошо, — объявляет ассистент, — Приготовьтесь. Обратный отсчет от десяти. Готовы?
О, к черту это.
— Ты должна мне, — говорю я ей.
— Что?
— Восемь. Семь. — ассистент
— Мы заключили пари, помнишь? В ту ночь, когда мы встретились? Что ж, я выиграл, и я знаю, чего хочу в качестве компенсации.
— Шесть. Пять.
— Купер…
— Четыре. Три.
— Поцелуй меня, — грубо говорю я. — Или скажи мне, что ты все еще не хочешь меня.
— Два.
— Что ты выберешь, Маккензи?
— Один.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Купер
Нас подбрасывает в воздух, и на несколько мгновений, от которых замирает сердце и сводит живот, мы как бы застываем во времени. Пригвожденные силой броска, когда земля исчезает под нами. Краткий, захватывающий момент невесомости поднимает нас с наших мест, а затем натяжение шнуров слегка ослабевает, и мы подпрыгиваем, раз, другой, выше самой высокой точки. Я поворачиваю голову, и в этот момент губы Мак находят мои.
Это как удар током, обжигающий жар от ее губ прямо до моего паха.
Она хватает меня, хватает в охапку мои волосы и неистово целует. У нее вкус сахара и бесконечных летних ночей. Я жажду и того, и другого, когда мой язык скользит по ее языку, и мы взлетаем так высоко, что кажется, будто мы можем никогда не спуститься.
Ее вздох обжигает мои губы.
Я углубляю поцелуй, заглушая ее тихий стон.
Корзина снова подпрыгивает, медленно опускаясь при нашем возвращении на землю. Мы расстаемся только для того, чтобы испуганно вздохнуть, и мне приходится вспомнить, где мы находимся, чтобы не сорвать с нее одежду. Я возбужден и голоден.
— Нам не следовало этого делать. — Мак поправляет бретельки своей майки и вытирает размазанную помаду с губ.
— Мне не жаль, — говорю я ей. Потому что это так. Я хотел сделать это уже несколько недель. И теперь все карты на столе. Мы разрушили притворство, и нам некуда идти, кроме как вперед.
Она молчит, когда мы покидаем аттракцион. Может быть, я был слишком напорист. Напугал ее.
Когда я понимаю, что она ведет нас к выходу, я подавляю вздох.
Да.
Она определенно напугана.
— Я отвезу тебя домой, если хочешь, — предлагаю я, следуя за ней к тому месту, где мы припарковали грузовик.
— Сначала я хочу пожелать спокойной ночи Дейзи.
На этот раз я не утруждаю себя тем, чтобы поправлять ее. Думаю, она выиграла эту битву.
— Я поймаю такси от твоего дома, — добавляет она.
Всю дорогу до моего дома я был убежден, что никогда больше ее не увижу, и я провалил весь план. Моя голова идет кругом, я пытаюсь придумать, что сказать, какой-нибудь способ смягчить последствия. Все, что я придумал — это дюжина способов, которыми я хочу вышибить ей мозги. Что не помогает.