Компьютерный вальс
Шрифт:
— Ну, тут ты, положим, врешь! Она мне рассказала, что с ней произошло, и как ты с ней поступил после всего этого.
— Рассказала, значит? А она рассказала, что ее от дела отстранили? Чуть с работы не уволили? Нет? Не рассказывала? А, как я мог поступить, если ты с ней трахался прямо на рабочем столе? Чего вылупился? Я, вроде, на дурака-то не очень похож. Наставил мне рога, и думал я ничего не узнаю?
Тут они оба встали из-за «стола» и, как два кота, уставились друг на друга.
Неожиданно Евгений быстро и ловко провел такой свинг, что Алекс отлетел назад, и больно ударился о компьютерный стол. Плюху, именуемую на боксерском сленге свингом, не может отвесить сопернику никто, кроме явного фаворита. Не вставая с пола, Алекс выполнил грязный и
Несколько минут они оба сидели на полу, изучая повреждения и потирая ушибленные места. У Алекса ныла челюсть и спина, а под коленом у Евгения возникал хороший кровоподтек.
— Так это ты на меня тогда тех подонков напустил?
— Когда? Каких еще подонков? — Евгений, задрав штанину, внимательно изучал полученную травму.
— Не знаешь? Так я и поверил! Меня тогда так отделали, что я целый месяц потом бюллетенил, причем три недели в больнице провалялся.
— Ты чего? Правда? Не знал… Ну, дать разок в морду, это еще ладно — но такое? Поверь, точно не я.
— Может и не ты. А может и ты, кто теперь разберет? Почему это, когда я сейчас тебе сюда звонил, ты вдруг так о моем здоровье забеспокоился?
— Слушай, да не знал я ничего! Честно! И сильно тебе досталось?
— Говорю — человек шесть, вечером, когда домой шел, избили до полусмерти, а когда я пришел в себя, то их и след простыл. Ребра переломали, до сих пор еще болят, коленка побаливает, и позвоночник не совсем прошел. Хорошо еще, что я знаю, где травмопункт. Дополз кое-как до больницы. Добрые люди помогли. Паспорт, страховая карточка с собой, ну меня сразу и положили…
— В милицию хоть заявлял?
— А чего ты сразу про милицию? Нет, сам не заявлял. Но видимо это автоматически происходит. Возможно, больница подает какие-то сведения. Там даже компьютер зачем-то стоит. А может еще кто заявил, откуда я знаю? Уже в больнице приходил ко мне какой-то мент и все выспрашивал, кто напал, когда, зачем, пропало ли что, почему не пропало, сколько их было, узнал я кого, не узнал… дело завели…
— Еще одно дело, блин. Ты, конечно, никого не узнал.
— Не узнал. Ты же все и так знаешь…
— Не знал я ничего этого. Правда, не знал! Знал бы — не стал бы на тебя сейчас наезжать. И Вальку я не видел и не слышал с тех пор. Ой, жопа болит!
— А коленка не болит? Сам виноват. Ты первый начал. Ладно, мы в расчете?
— В расчете. Я добрый. Давай-ка мы с тобой еще одну раздавим, за примирение. И по домам.
— Так ведь нет же больше. Или?..
— Или. Есть! Заначка! Во, видал! «Гёссер», правда. Берег для себя любимого.
— Слушай, а кто же это тебе на нас настучал? Не сама же Валентина…
— Какой ты любопытный! Все тебе расскажи! Не Валентина. Ты Рафика тут видел? Он в соседнем кабинете сидел, когда вы там развлекались. Слышно было всё, стенки там тонюсенькие. Он-то мне и сообщил. Честь мундира, знаешь ли.
— Странно он понимает честь мундира.
— Не того. Нашего. Он мне, как другу тайну доверил. Восточный человек! Знал только, что ты мой приятель. Но не знал, что она — моя жена. Как и ты впрочем, не знал. Тебя-то он давно помнит. Что болит ещё?
— А откуда он вообще меня знает?
— Откуда. Все оттуда. Морда твоя и общая информация о тебе, сколько уже в Сети болтается? То-то! А твой ник — «Alex89» — тоже все, кому надо, знают. Ну и злой же ты иногда бываешь! И почему ты так не любишь журналистов? У них тяжелый хлеб.
— Сначала пусть тему поймут, а потом уж пишут всякую чушь. Думают пускай головой, а не другим местом, иногда полезно бывает.
— А зачем сам-то ты все это говно читаешь? Вот — я, всякий бред не читаю. Мне по работе своего чтива хватает. Чуть отстанешь, наверстывай потом. Ты, кстати, отстал порядком. И бабы твои тебя совсем затрахают. Вот я. Я ведь, давно уж разводится хотел — все повод искал. А тут чем не повод? Мне только к маме неохота было возвращаться. Эту квартиру, на Варги, я купил на свои кровные, повезло тогда невероятно. От матери хотелось побыстрей уехать, чтобы на расстоянии ее любить. А то она почти каждый вечер приставала — внуков хочу, внуков хочу. Тогда знаешь, как зарабатывали? О, золотое времечко было! Никакой тебе отчетности, никакой прослушки, никакой налоговки. Интернет бешеных бабок стоил, а всякие «бугры» хотели иметь. Я заработал тогда порядочно, хватило на однокомнатную, ту самую, и на тачку. Компьютерами навороченными разжился. Тачку потом разбил, купил старый «Жигуль». А квартирку теперь Вальке отдал. Не выбросишь же ее на улицу — у нее в Москве нет никого. Мы познакомились, когда она на третьем курсе была, я тогда в МИФИ, в аспирантуре учился, а они пришли к нам на информатику. Смех, да и только. Там она меня и подцепила. Знаешь, наверное, как она это умеет? Знаешь. Счастлив я был — до одурения. А постепенно, с годами, чувствую — она, как вампир, всю силу из меня высасывает, а последнее время вообще какой-то чертовщиной увлеклась. Я на работу прихожу — как дерьмо выгляжу. Вот и думаю, нет, надо постепенно с этим делом завязывать. Когда надо, я себе бабу и так найду, это, слава Богу, просто.
Евгений немного помолчал. Потом добавил:
— Но вообще-то она у меня была хорошая. Не обижай ее зря…
— Да? Она считает, что это ты ее обидел.
— Знаю. Я же тебе и так все уже рассказал. Чего тебе еще надо? Вообще, может она и права. Хорошо еще у нас детей нет.
— А у меня вот есть…
— Кто? — без особого интереса спросил Евгений.
— Сын. Ему сейчас восемь.
— Это уже серьезно. Почти взрослый мужик. Не, парень, зря ты во всё это дело вляпался. Зачем тебе всё это нужно? Долго ты так не протянешь. Да и сердечко, наверное, уже пошаливает? Пошаливает. А в работе я тебе помогу, самому полезно. Мы вместе эту дрянь, если сразу и не убьем, то уж наверняка отследим и, Бог даст, расковыряем. А там уже дело техники и умения. Кого-нибудь еще в помощь завербуем, если что. Видел — ребята какие? Впрочем, ты и так всех знаешь.
— Не всех. Рафика не знаю, и этого, которого все Джеймсом называли. Почему Джеймсом?
— Ну, фамилия у него такая — Бондарев. Значит — Бонд. Отсюда и Джеймс. Он сисадмин Института Нелинейных Процессов. А Рафика ты уже теперь, считай, знаешь. Фамилия у него — Степанян. Головастый парень. Жуликоват, правда, малость: все ищет, где бы ему подзаработать. Ну, и не всегда это ему удается сделать вполне честно. Вернее, никогда не удается. Я бы ему даже эти пустые бутылки сдать не доверил. Помнишь, шумная история была про то, как незаконно скупали старое оборудование и выделяли из него золото? Он там совсем не на последних ролях был. Узнавал где, что и как можно достать. Он тогда в Генеральной Прокуратуре работал, ко всем компьютерам и ко всем закрытым базам данных имел доступ, сечешь? Не посадили его только потому, что он, будто бы, чей-то там родственник. Прошел, как свидетель. Легким испугом отделался, но место потерял — перевели в транспортную прокуратуру. А там, ты сам видел, не та обстановка, другая зарплата… Ладно, пошли по домам, бутылки я завтра выкину. Тебя до метро подбросить? Я на машине.
Алекс так и не решил — верит он Евгению или не верит. Единственное, за, что его могли тогда так качественно отделать, так только за наставление рогов. «Мог еще обидеться и кто-нибудь из названных в прокуратуре владельцев его домашнего номера. Чего, мол, ты меня в список включил? Хотя таких очень уж обидчивых, в том списке вроде и не значилось — прокручивал ситуацию Алекс, — но если тут все же замешан Евгений… Он довольно жестко начал разговор на личные темы. И потом, как-то уж очень сомнительно, чтобы до него не дошли слухи о том, что я в больнице, в травматологии три недели валялся. Не допускать же серьезно ту мысль». Уже на улице, видя, как Евгений хромает и потирает задницу, Алекс вдруг рассмеялся.